*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.
Долг платежом
Объем задолженности населения перед банками, энергетиками и связистами приближается к критической отметке.
25.09.2008 | «Российская газета» | Елена Миляева
Осенью Госдума рассмотрит законопроект "О коллекторской деятельности", который должен упорядочить работу по взысканию долгов, установить требования к субъектам этой деятельности, их права, обязанности и ответственность.
Тема невозврата долгов сегодня, что называется, в топе: по некоторым данным, только жители Свердловской области должны банкам, поставщикам энергоресурсов и связистам порядка 500 миллиардов рублей. О том, какие методы "выбивания" долгов в ходу у коллекторов, достаточно ли имеющихся законов для того, чтобы переломить ситуацию, мы говорили на совете экспертов в редакции "РГ". В обсуждении приняли участие заместитель председателя Уральского банковского союза Евгений Болотин, заместитель председателя комитета по социальной политике областной Думы Дмитрий Вершинин, представители коллекторских агентств Елена Завьялова и Евгений Шестаков.
Наш комментарий:
Евгений Шестаков, ИНТЕЛЛЕКТ-С, специально для «РГ»:
«Берешь чужие и на время
Российская газета: Бизнес на взыскании долгов на Урале начал развиваться в конце 1990-х годов. К настоящему времени задачи и функции коллекторов изменились?
Евгений Шестаков: Коллекторские агентства начинали как банковские "костыли". Они помогали делать то, чего финансисты не могли сами: возвращать деньги, которые в виде кредитов выдавали направо и налево. Тогда не было бюро кредитных историй, не собирались данные о заемщиках, поэтому в яму попали все.
Сейчас на этом направлении нашей работы спад, потому что кредиты уже не дают кому попало. И коллекторам приходится переключаться на взыскание долгов с юрлиц, на работу со связистами, энергетиками. К тому же уважающие себя банки начали отказываться от сотрудничества с коллекторами. Дело в том, что ряд правовых аспектов этой деятельности не урегулирован.
Евгений Болотин: Главная проблема - позиция прокуратуры в отношении банковской тайны: считается, что финансовое учреждение не имеет права передавать кому-либо информацию о заемщике. Этот вопрос много лет остается спорным.
РГ: Каков собирательный образ должника?
Болотин: Есть небольшая категория принципиальных неплательщиков. Большинство же - 70-80 процентов - вроде бы не против вернуть долг, но им не до того, они занятые люди, поэтому постоянно забывают о платежах. Кстати, такой должник аккуратно платит за сотовый телефон, но только потому, что в противном случае останется без связи.
РГ: Наверняка есть категория тех, кто оказался в должниках потому, что не рассчитал свои силы. Скажем, ипотека тем и страшна, что человек настолько сильно мечтает о заветной квартире, что с головой залезает в долги. А потом - хоть в петлю...
Болотин: Я за 20-летнюю работу в банковском бизнесе не видел ни одного заемщика, который залез бы в петлю из-за того, что не в состоянии вернуть кредит. Эта опасность преувеличена. Чаще, повторюсь, неплательщик - такой товарищ, который на каждую встречу приезжает на новом автомобиле и при этом рассказывает о том, что у него ничего нет: ни денег, ни имущества, ни прописки. А машина принадлежит бывшей теще, квартира - дальнему родственнику и так далее.
РГ: Тем не менее в активах коллекторов уже появились ипотечные долги?
Шестаков: Нет, ипотеку банки нам еще не передали. Большинство долгов - это мелкие потребительские кредиты, которые и сейчас массово выдаются в точках продаж, где от заемщика не требуют ничего, кроме паспорта.
Коммунальный "кредит"
РГ: А что с должниками за жилищно-коммунальные услуги? Они тоже принципиально не платят?
Елена Завьялова: Ситуация в ЖКХ просто катастрофическая. И управляющие компании (УК) оказались ее заложниками. Они не вправе выбирать заемщика, как банки, не могут устанавливать свои тарифы, не в состоянии даже взять в штат юристов, потому что ограничены в финансах.
Среди должников, конечно, есть определенное количество тех самых "занятых". Есть и те, кто ведет асоциальный образ жизни, - с них ничего и никогда получить не удастся. Это, к сожалению, факт. УК склонны преувеличивать их количество, в действительности таких примерно десять процентов, причем показатель одинаков по всем регионам.
Банки активно борются за свои права, по крайней мере регулярно напоминают заемщикам о долге. В результате население платит лишь тому, кто требует.
РГ: Получается, бум кредитования негативно отразился на оплате услуг ЖКХ?
Завьялова: Да. Из двух зол банк оказывается большим, ему и платят. Если человек со своей зарплаты не в состоянии сделать все платежи, именно коммунальный долг откладывается "на потом". Ведь газ, воду и электроэнергию ему по-прежнему поставляют, и никто ни о чем не напоминает.
На самом деле проблема неплатежей больше психологического плана: ну просто не приучен русский человек к платежной дисциплине! Простой пример. Когда мы заключаем договор с УК, нам приносят списки должников, в которых каждая десятая фамилия известна: это либо люди, занимающие высокие посты, либо бизнесмены. Бывает, что мы встречаем в этих списках даже глав администраций городов и районов области. Когда мы проводим претензионную, массовую стадию работы, эти должники нам даже не звонят - молча гасят долги.
РГ: Какие методы в арсенале коллекторов в сфере ЖКХ?
Завьялова: Мы не ходим по квартирам, потому что, стучась к человеку в дверь, так или иначе оказываемся в роли просителя. Поэтому рассылаем требования почтой. Их текст очень жесткий, но за грань закона мы не выходим никогда. На следующей стадии мы вызываем должника в управляющую компанию. И продолжаем вызывать до тех пор, пока он не придет. Наконец, отключаем электроэнергию. Полностью соблюдаем постановление о предупреждении об ограничении этой услуги, как бы ни затягивалась процедура. Далее дело передается в суд, и уже согласно его решению Федеральная служба судебных приставов применяет к должникам различного вида исполнительные действия: запрет выезда за границу, арест имущества и другие меры. Как правило, нам удается взыскивать до 80 процентов долгов.
Задолжал - в тюрьму?
РГ: Что необходимо предпринять, чтобы избежать дальнейшего обвального роста долгов?
Дмитрий Вершинин: Динамика накопления задолженности впечатляет. В прошлом году в Свердловской области было четыре миллиарда рублей долгов по ЖКХ. В 2008 году - более семи. Мы падаем в эту яму. Выход я вижу в том, чтобы ужесточить ответственность за неоплату коммунальных счетов. Сейчас получается, что, оказывая услуги, коммунальщики беспроцентно кредитуют население. Банк за просрочку берет пени, штрафы, а ЖКХ - ничего. Конечно, люди не станут платить.
Большая проблема в том, что в России не принят закон о банкротстве частных лиц. Выходом, на мой взгляд, было бы создание "долговой ямы". Я понимаю, что это очень сложно, но такая система эффективна. Долговой ямой, например, может служить мера лишения свободы на определенное время. Судебные приставы не должны бегать и выискивать имущество. Если собственности у должника нет, их задача - препроводить его за решетку. Если человек попал в "яму", у него должно быть две возможности. Либо немедленно погасить долг, либо отработать его. Я уверен: человек, который ездит на джипе, не захочет мести улицы или выносить утки в больнице, он заплатит сразу же.
Болотин: Мы не понимаем реального масштаба мелких долгов. Никто не осознает, что это большая общественная проблема. Государства, которые давно в рыночной системе, создали жесткие механизмы. В США есть такой финансовый инструмент, как чек, его активно используют для расчетов. Но если чек выписан без обеспечения средствами со счета, это уголовное преступление. И чем бы виновный ни объяснял свой поступок, ни один судья его не оправдает. Ему грозит тюрьма. Жестко? Да. Но эффективно. И нам надо поступать жестко: выселять должников из дома. Не может человек, который не платит за услуги ЖКХ, иметь большую квартиру в центре.
Шестаков: Долговая яма, на мой взгляд, в принципе невозможна. В России 15 миллионов заключенных. Это больше десяти процентов населения страны. Долговая яма ситуацию еще больше усугубит. Я против закона и о банкротстве физических лиц. Потому что банкротство - это прощение долгов, некая индульгенция.
РГ: Тем не менее закон о банкротстве физических лиц на Западе работает успешно.
Шестаков: Да. В США должника могут объявить банкротом на срок до десяти лет. Причем информация об этом общедоступна, она размещена на сайтах с очень простым поиском по фамилии. И все. Этого человека даже на работу могут не взять. Это существенное снижение качества жизни. При этом его долги просто списываются. Мы предлагали внести в действующее законодательство ряд мер по умалению злостных должников в их правах. Самым серьезным способом воздействия на них было бы лишение права на управление автомобилем.
РГ: Возможен ли вариант полюбовного разрешения конфликта с должником? Например, ему прощают проценты или создают специальные условия, скажем, разрешают погасить долг из расчета 50 копеек за рубль...
Шестаков: Это называется амнистия. Некоторые банки действительно объявляли о том, что прощают проценты по долгам. Но они, как правило, очень плохо доносят эту информацию до заинтересованных лиц.
Болотин: Проблема в том, что когда банк объявляет амнистию, возникают осложнения с хорошими клиентами. Они говорят: "Почему вы кому-то простили проценты, а с нас, несмотря на долгие и стабильные отношения, берете по полной?".
Огонь холостыми
РГ: Всегда ли коллекторы в состоянии выполнить свои угрозы? Например, иногда на подъезды вешают объявления о том, что дом не подключат к теплу, пока не будут погашены долги. Понятно же, что это попытка взять на испуг...
Болотин: В военной тактике есть правило: нельзя вести огонь, который не наносит противнику ущерба. Это вызывает у врага моральный подъем. Здесь то же самое: угроза, которая не может быть исполнена, неэффективна. Мы же понимаем, что никто не отключит тепло в целом доме - будет бунт. Подобная угроза говорит о слабости управляющей компании и лишь провоцирует людей не платить и дальше. В США за год выселено десять миллионов семей-должников. Кто готов на такие меры в России? Никто.
Завьялова: Мы регулярно готовим списки тех, кого можно было бы выселить в жилье из маневренного фонда. Но ни один глава муниципалитета ни разу не пошел на этот шаг. Исключительно из политических соображений.
Болотин: Маневренный фонд должен принадлежать только муниципалитетам, это закон. А у них нет возможности строить дома. В свое время в правительстве области родилась идея: банкиры скидываются и строят в Екатеринбурге дом, куда можно было бы переселять должников по ипотеке. Но любой адвокат пойдет в суд и докажет, что выселение незаконно - дом не муниципальный.
РГ: Получается, просто нет законов для того, чтобы эффективно работать с должниками? Насколько отвечает вашим требованиям предлагаемый законопроект о коллекторской деятельности?
Завьялова: Мы ознакомились с этим проектом. Ничего эпохального он не содержит. Нас больше всего не устроило то, что под коллекторской деятельностью подразумевается только претензионная работа, о судебной стадии не сказано ни слова. Там нет разграничения по сферам деятельности. Понравилось то, что коллекторы сами могут обращаться в определенные инстанции с запросами для получения информации. Это хорошо, но где ответственность за непредоставление таких данных? Закон многое декларирует, но в нем не проработаны детали. И вполне может случиться, что эти детали похоронят сам закон.
Шестаков: Более того, по моему убеждению, закон о коллекторстве - это всего лишь информационный повод для СМИ. Это PR-ход для привлечения внимания к теме. Законопроект - безграмотный с юридической точки зрения документ.
Болотин: Фактически все действующее экономическое законодательство писалось в конце 1990-х годов. Проблема в том, что его создатели просто не замечали физическое лицо. Ведь экономически население не было активно: в то время не существовало многих видов услуг. Нужно разрабатывать новые законопроекты, в которых будет детально описано, как следует работать с частными лицами, выполняющими однотипные экономические операции».
Похожие материалы
