print

*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.

2019: Перспективы ведения бизнеса в России

Госдума из бешеного принтера превратилась в «черный ящик».

«Страна никуда не идет. После того, как президент ставит цель, идет бюрократическая имитация деятельности, а затем возникает новая цель. Снизу, из реальной жизни, смотреть на это очень странно».

27.12.2019 | DK.RU | Анна Хлебникова

Юридические услуги сами юристы условно делят на «похоронные» и «инвестиционные». Трендом 2019-го, судя по всему, станут именно «похоронные» — прежде всего, банкротства. Кредиторам стало проще оспаривать сделки по выводу активов, миллиарды в рамках субсидиарной ответственности взыскивают даже при банкротстве обычных организаций. Рост споров ожидается и в налоговой сфере. Государство активнее закручивает гайки, и рассчитывать на снисхождение от налоговой бизнесу не придется. Роман Речкин, старший партнер Группы правовых компаний ИНТЕЛЛЕКТ-С, уверен — у юристов впереди много интересной работы, и ни одному бизнесмену в 2019-м скучно точно не будет.

Наш комментарий:

Роман Речкин, ИНТЕЛЛЕКТ-С, специально для портала DK.RU:

В течение последних двух лет идет существенный рост по юридическим услугам, связанным с банкротством — и по количеству проектов, и по выручке.

Как прошел год для вас и вашего бизнеса, какие ожидания оправдались, а какие нет? Чем-то 2018-й выделился?

— Выделился удручающей стабильностью. У нас идет ухудшение в экономике, но оно плавное, не обвальное, в отличие от кризиса 2014-2015 гг. Мы видим это по своему юридическому бизнесу. И самое главное — по бизнесу клиентов, которые рассказывают о своих ситуациях. И настрой такой — медленное сползание. С одной стороны, нет существенных факторов, которые бы отправляли «в пике». С другой, растут практически все затраты, налоги, тарифы монополий. Покупательская способность населения и реальные доходы, что бы ни говорило правительство, падают, и это заметно. А малый и средний бизнес очень завязан на людей.

Есть распространенный миф, что когда в экономике все плохо, у юристов все классно. Неюристы искренне уверены, что когда все рушится, именно мы можем на этом заработать. Но в острые фазы кризиса (и мы это проходили в 2008-м) клиенты, прежде всего, сокращают спрос на юридические услуги, и всегда возникает проблема с оплатой. В кризис работы для юристов много, но денег на оплату этой работы у клиентов нет или почти нет. Поэтому и юристы в кризис не жируют — мы тоже в экономике и ведем юридический бизнес, как все.

Если посмотреть на юридический бизнес в целом, то по рейтингу Право.ру, в 2017-м выручка российских юридических фирм из топ-10 сократилась на 8% в сравнении с 2016-м. По итогам 2018-го, думаю, ситуация еще ухудшится. У нас, по предварительным итогам, вопреки тренду будет рост, но номинальный — на уровне официальной инфляции. Из общения с коллегами-лидерами юрбизнеса России понимаю, что это неплохой результат, так как у других ситуация хуже.

В 2018-м у нас были нерадостные предчувствия в вопросах защиты интересов наших клиентов перед государством. Происходило это на фоне стремительно теряющей независимость системы арбитражных судов РФ. В такой ситуации налоговые споры с государством в судах практически потеряли смысл. Акценты смещаются на досудебную работу — на сопровождение налоговых проверок, работу по налоговым спорам до составления акта проверки. И оказывается, что до суда можно «отбивать» значительные суммы. За счет этого наша налоговая практика на удивление выросла. Клиенты стали более благоразумны и сместили запросы в налоговой сфере с прямой «экономии на налогах», что было популярно еще пару лет назад, на «минимизацию рисков» ведения бизнеса.

В течение последних двух лет идет существенный рост по юридическим услугам, связанным с банкротством — и по количеству проектов, и по выручке. Связано это как с объективным состоянием экономики, так и с ужесточением законодательства о банкротстве и судебной практикой (привлечение контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, оспаривание сделок и т.п.).

Миллиарды взыскивают даже с обычных организаций, не банков. Кредиторам стало проще оспаривать сделки по выводу активов. Рушатся крупные структуры — застройщики, турфирмы. Еще 2-3 года назад такого не было. В банкротной практике мы прогнозируем существенный рост объемов дел. Это то, чем мы будем заниматься в 2019 г.

Это реальные банкротства или преднамеренные, когда компании хотят избавиться таким образом от долгов?

— И так, и так. Если мы говорим про большие федеральные структуры, они, как правило, не соизмерили кредитную нагрузку и банкротиться не собирались. Если речь идет о малом и среднем бизнесе, дочерних компаниях крупного бизнеса, которые стали не нужны или по которым решили не рассчитываться с кредиторами, то здесь много банкротств спланированных.

Как правило, мы работаем в интересах независимого кредитора, с которым решили не рассчитываться и запустили процедуру банкротства. Недавно пресекли проект, когда люди «задним числом» получили решение карманного третейского суда и по нему инициировали банкротство. Откровенная схема, которая была актуальна лет десять назад. Сейчас мы раскручиваем ее и думаем, что контролирующие лица должника в 2019 г. испытают сожаление по поводу того, что решили с нашим клиентом не рассчитываться.

Надо понимать, что в среднем по России кредиторы получают 6% от номинальной суммы долга, за счет всего, что арбитражные управляющие смогли получить в конкурсную массу должников, включая реализацию залогов и оспаривание сделок по выводу активов. Остальным деньгам кредиторы говорят «до свидания». Все, по итогам банкротства организация прекращает существование, и непогашенные обязательства прекращаются. Поэтому банкротство — это долгая, громоздкая и затратная процедура, отнюдь не гарантированный способ решить все вопросы и получить свои деньги.

Звучит не очень оптимистично.

— Это бизнес. Ведение предпринимательской деятельности предполагает риск убытков.

На этом фоне чего ожидаете от следующего года?

— Ожидания в целом адекватные. Работы будет много — можно даже не сомневаться. За счет банкротств, налоговых, корпоративных споров. Есть сомнения по поводу оплаты этой работы. В деньгах мы вряд ли будем купаться. Мы более устойчивы за счет диверсификации бизнеса. У нас шесть офисов по России, и провалы в экономике одного региона компенсируются за счет других. К примеру, когда Челябинск очень сильно проседал за счет металлургического кризиса, активный рост показывал московский офис.

Мы условно делим юридические услуги на «похоронные» и «инвестиционные». В такой классификации банкротство — «похоронная» услуга. Инвестиционная составляющая в юруслугах касается создания нового бизнеса, сопровождения различных инвестиционных проектов, стартапов, франчайзинговых проектов, регистрации новых прав — на товарные знаки, интеллектуальную собственность, патенты и т.д. Очень четко видно — в кризисы «инвестиционные» услуги падают, а «похоронные» растут. На примере 2008-го года было заметно, как просела «интеллектуалка» и выросли коллекторские услуги, различное взыскание долгов и банкротства.

Государство не пытается облегчить жизнь бизнесу, наоборот — постоянно появляются новые вызовы. Законы меняются или практика их применения ставит всех на уши. Налоговое администрирование ужесточается. ФНС рапортует: общее количество выездных проверок сокращается, но длительность проведения конкретной проверки увеличивается.

Выездная проверка продолжительностью один год уже никого не удивляет. Проверяют жестче и глубже — особенно возможное «дробление» бизнеса и обоснованность применения спецрежимов. Начисляют по поводу и без. И с этим надо что-то делать.

Бизнесу нужна юридическая поддержка при сопровождении налоговых проверок и оспаривании доначислений. Объективности от налоговой ждать смешно — все сомнения трактуются против налогоплательщика. На днях получили акт выездной проверки организации малого бизнеса: акт на 450 листах, 2,8 тыс. листов приложений. Это налоговое администрирование в России в 2018-м. И в 2019-м смягчения не будет.

Продолжает формироваться практика применения Федерального закона № 115-ФЗ (о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем). Он написан с помощью оценочных категорий. И мы сталкиваемся с тем, что банки произвольно блокируют операции клиентов, отказывают в открытии счетов, взимают откровенно незаконные комиссии, включают в «черные списки» и т. п.

У вас были примеры оспаривания таких комиссий?

— Да, потому что законность таких действий сомнительна, и когда дело доходит до суда, он действительно разбирается с точки зрения закона. Банк фактически берет на себя функцию привлечения своего клиента к административной ответственности, реализует публичные полномочия. Но если госорган клиента к такой ответственности не привлекает, дело банка — обслуживать счет. Банки, конечно, можно понять. 115-ФЗ возложил на них роль агента государства и жестко за это спрашивает — вплоть до отзыва лицензии. Поэтому банки хотят-не хотят, вынуждены этим заниматься, но возникают перегибы.

Какие еще новации повлияют на бизнес в 2019-м?

— То, что государство не дает бизнесу скучать, ярко видно по 214-ФЗ, который сильно «взбодрил» строительный бизнес. После 1 июля 2019 г. девелоперские компании лишатся возможности привлекать деньги дольщиков напрямую, средства покупателей будут поступать только на специальные банковские эскроу-счета. Безусловно, будут споры по применению этого закона и банкротства застройщиков, которые «не потянули» новую схему работы.

Отдельно скажу про интернет. Ответственность все ужесточается. Это касается как «лайков» и «репостов», так и персональных данных, а также судебных и внесудебных блокировок различной информации (запрещенной, экстремистской, нарушающей авторские права). Споров будет много, и давление государства будет расти.

Экономика все больше бюрократизируется. Например, до 31 декабря 2018 г. всеми работодателями (кроме надомников и дистанционных работников) должна быть проведена «специальная оценка условий труда». Процедура, откровенно говоря, формальная и не нужная ни бизнесу, ни работникам. Но штраф за неполучение организацией этих никому реально не нужных заключений — от 60 до 80 тыс. руб. И таких требований и формальных процедур, которые станут головной болью для бизнеса в 2019-м, еще много.

Как вы оцениваете нынешнюю политическую ситуацию в России? Какие шаги или решения руководства страны могут представлять риски для ведения бизнеса?

— Политическая ситуация — это застой, отсутствие каких-либо политических и экономических изменений в среднесрочной перспективе. Страна не развивается, рост промышленного производства — практически на уровне статистической погрешности. Самое главное — непонятно, куда мы идем и идем ли вообще. Системная проблема в том, что красивые цели у нас ставятся (удвоение ВВП, например), а плана, как эти цели достигать — нет. Если задать вопрос, какая у страны программа развития, думаю, никто не ответит. Страна никуда не идет. После того, как президент ставит красивую цель, идет бюрократическая имитация деятельности (создается какое-нибудь новое министерство, комитет, департамент), ничего реально не делается, а затем озвучивается новая красивая цель. И цикл повторяется. Снизу, из реальной жизни, смотреть на это очень странно.

Добавьте сюда падение качества госуправления. Те решения, которые принимаются, слабо объяснимы с точки зрения здравого смысла. Самый свежий пример — повышение пенсионного возраста, которое почему-то называется «пенсионной реформой». Решение об этом было принято на фоне того, что профицит федерального бюджета РФ за январь—сентябрь 2018 года составил 3,5% ВВП. То есть, доходы государства превышали расходы. И что же, может быть, у нас снижаются налоги? Нет, НДС в 2019-м повышается до 20%. «Упрощенцы» будут применять по страховым взносам общий тариф 30%. В следующем году запланирован рост акцизов, кроме того, расширяется список подакцизных товаров. При этом, если верить «Основным направлениям бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2019-2021 гг.», профицит федерального бюджета РФ в 2019 г. может составить 1,8% ВВП, в 2020 г. — 1% ВВП, в 2021 г. — 0,6% ВВП. То есть доходы бюджета превышают расходы, но налоги (сборы, акцизы, тарифы) все равно повышаются. Почему?

В качестве приоритета государство рассматривает внешнюю политику. Мы, например, помогаем Венесуэле. Это все хорошо, но если отъедете от любого российского мегаполиса километров на 70 — там нищета и заброшенные деревни. Страна очень бедная. В маленьких городах и поселках — отсутствие работы и перспектив, изнашивающаяся инфраструктура. А кредит в $3 млрд на строительство атомной электростанции Россия предоставляет Египту. Все это хорошо, но своей стране государство когда начнет помогать?

Вся эта ситуация порождает у меня ощущение, что наше руководство живет в своей реальности. Там, в этой их реальности, растет производство, экономика развивается, поддерживается малый и средний бизнес, снижается налоговая нагрузка, ведется эффективная борьба с коррупцией.

Для нас, юристов, особенно значимо падение качества правосудия. Российская судебная система стагнирует, объективность и мотивированность судебных актов падает, споры с государством все чаще разрешаются в пользу последнего. До 80% судей назначается из аппарата суда. Это люди, которые занимались делопроизводством и были секретарями и помощниками судей. Главное их качество — исполнительность. Но исполнительность сложно сочетается с объективностью и беспристрастностью. Поэтому, наверное, это не должно быть главным качеством для лица, которое вершит правосудие. И когда у нас судебная система формируется в основном за счет таких кадров, это показывает приоритеты власти. И изменений, к сожалению, не будет. Председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев отметил в этом году свое 75-летие. Так что все очень стабильно.

Диагноз нашего правосудия — это арест на 25 суток 77-летнего Льва Пономарева за репост статьи с информацией о митинге, который был квалифицирован как «призыв к участию в митинге». Скажу откровенно: в такие моменты испытываешь стыд за российскую судебную систему.

Отдельные риски связаны с деятельностью Госдумы, которую называли «бешеный принтер». Сейчас ее скорее можно назвать «черный ящик» — невозможно предсказать, какой закон она способна внезапно принять, что именно завтра запретят или коренным образом реформируют. Она абсолютно непрозрачна и непублична. Что они принимают — как правило, никто не знает, это не обсуждается не то что с обществом, а вообще в публичном пространстве. Формально есть сайт, но законопроектов настолько много, что велик риск узнать, что что-то приняли, когда уже будет поздно. Например, мало кто слышал, что Госдумой в первом чтении принят законопроект № 503785-7 с ничего особо не говорящим названием «О внесении изменений в Градостроительный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты РФ». Этот законопроект существенно упрощает процедуру изъятия земли и недвижимости в городах в целях застройки по инициативе органов местного самоуправления, включая землю, на которой находятся исправные (неаварийные) жилые дома.

В такой ситуации чего ждете лично для себя в следующем году? Не пришло ли время для радикальных перемен?

— Профессионально для себя, как юриста, я жду много сложной работы. Большие проекты, сложные споры, включая споры с государством — то, что приносит профессиональное удовлетворение. В нашей профессии необходимо постоянно учиться, развиваться и расти. И, конечно, планирую отдых. С семьей и друзьями. С коллегами мы практикуем яхтенный спорт, командный и очень комфортный. А с семьей — просто туризм, посещение новых интересных мест. Уезжать из России не планируем. Отдыхать комфортно за границей, а вот жить и работать — сложнее, но интереснее в России.

Комментарии экспертов Группы правовых компаний ИНТЕЛЛЕКТ-С >>

банкротство, коллекторские услуги, корпоративные споры, налоговые споры, споры по недвижимости, строительство

Похожие материалы

Юридические услуги, разрешение споров, патентные услуги, регистрация товарных знаков, помощь адвокатаюридическое сопровождение банкротства, услуги арбитражного управляющего, регистрационные услуги для бизнеса


Екатеринбург
+7 (343) 236-62-67

Москва
+7 (495) 668-07-31

Нижний Новгород
+7 (831) 429-01-27

Новосибирск
+7 (383) 202-21-91

Пермь
+7 (342) 270-01-68

Санкт-Петербург
+7 (812) 309-18-49

Челябинск
+7 (351) 202-13-40


Политика информационной безопасности