Цифровые валюты. Цифровые права
Правовое регулирование криптовалюты в российском законодательстве и судебной практике.
Все чаще на повестке дня возникает вопрос правового регулирования криптовалют, а именно: какова природа криптовалюты и ее содержание (имущественное, обязательственное или виртуальное), принципы организации легального оборота криптовалют с точки зрения законодательства и т.д. В то же время введение в оборот понятий «цифровые валюты», «цифровые права» и «цифровые финансовые активы», в свою очередь, также нельзя назвать монолитным и однозначным. По сути, выделяются несколько правовых понятий, близких к криптовалютам, но не соответствующих им в полной мере. Анатолий Зазулин, старший юрист INTELLECT, рассматривает в статье с точки зрения законодательства и судебной практики правовое регулирование криптовалюты и возможные трудности, связанные с поставленными выше вопросами.
Впервые понятие криптовалюты стало применяться к системе «Биткоин», разработанной и запущенной в 2009 году, однако в то время мало кто задумывался о законодательном регулировании данной технологии. Ограниченный круг пользователей и энтузиастов поначалу не привлекал к себе внимания законотворцев. Тем не менее распространенность и разнообразие криптовалют все увеличивались, как увеличивалось и число покупателей и продавцов, готовых обменять на электронные деньги не только виртуальные вещи, но и вполне обычные предметы материального мира.
Преимущества криптовалюты
Всё возрастающий интерес к криптовалютам был обусловлен несколькими факторами.
Во-первых, практически любая цифровая валюта предполагает создание децентрализованного реестра. Это означает, что в системе отсутствует внешний или внутренний администратор, то есть с технической стороны транзакции осуществляются автоматически через сложные цепочки блоков, расположенные на разных компьютерах. Взаимосвязь шифрования этих блоков делает задачу взлома данных крайне затруднительной. Из этого проистекает первое преимущество криптовалют: автономность системы транзакций и защищенность от внешнего правового регулирования или незаконного взлома.
Во-вторых, покупка и продажа с помощью криптовалют осуществляются на принципе анонимности. Другим словами, пользователи криптосистемы могут выступать в транзакциях под псевдонимами без необходимости раскрывать свою настоящую личность. Хотя некоторые криптоплатформы требуют прохождения процедуры идентификации, данные о личности в последующем не являются общедоступными или могут быть удалены.
В-третьих, сделки с криптовалютой являются самоисполняемыми, запись валюты на продавца осуществляется в момент исполнения сделки в рамках цифровой системы. При этом стороны, даже находясь в разных странах, не несут издержек на банковские переводы и комиссии, не связаны курсом традиционных валют, а также защищены от риска не получить оплату/товар. Например, в рамках традиционного рынка российский продавец уникального цифрового изображения (NFT), найдя потенциального покупателя продукта в Китае, связан вопросами предоплаты, курсом юаня к рублю, проблемой банковского перевода и комиссии, а также чувствует себя незащищенным в случае нарушения договора в условиях неопределенности подсудности. А в рамках криптосистемы ему достаточно только волеизъявиться — продукт будет автоматически перезаписан на покупателя, а оплата — на продавца.
Таким образом, децентрализованность, анонимность и отсутствие транзакционных издержек стали отличительными чертами криптовалют и основными плюсами их использования. К 2014 году их популярность стала настолько ощутимой, что страны начали задумываться о необходимости регулирования их оборота, опасаясь создания целых секторов анонимной «теневой» экономики, основанных на блокчейне.
Россия не стала исключением: в 2017 году Президент РФ поручил правительству и Банку России разработать законопроект по регулированию криптовалют и токенов. Одним из наиболее тенденциозных текстов, разработанных в данном направлении, был законопроект №373645-7 «О системе распределенного национального майнинга». Он предполагал создание национальной криптовалюты — цифрового рубля, который бы мог выступать наряду с традиционным рублем в качестве полноценного средства платежа и расчета между юридическими лицами. Это проект не получил дальнейшего развития и не был одобрен Государственной Думой.
Вместо него были приняты законы о внесении изменений в Гражданский кодекс РФ (Федеральный закон от 18.03.2019 №34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации», далее — Закон №34-ФЗ) и о цифровых финансовых активах (Федеральный закон от 31.07.2020 №259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», далее — Закон №259-ФЗ). Именно они в настоящее время берут на себя основную нагрузку по регулированию криптовалют, хотя и не осуществляют последнее в полной мере, о чем будет сказано ниже.
Цифровые валюты, права и финансовые активы
Современное российское регулирование криптоактивов нельзя назвать монолитным и однозначным. По сути, выделяются несколько правовых понятий, близких к криптовалютам, но не соответствующих им в полной мере.
Первым из таких понятий является цифровой валюты, предусмотренной Законом №259-ФЗ. Для того чтобы криптовалюта была признана цифровой (а значит, легальной), она должна быть выпущена сертифицированным государством оператором, включенным в соответствующий перечень Минцифры. Более того, такой оператор обязан вести централизованный реестр пользователей и иметь возможность точно идентифицировать лицо, владеющие цифровой валютой.
Другими словами, для превращения в легальную «белую» цифровую валюту, криптовалюта должна лишиться своей анонимности и децентрализованности. В противном случае она не будет восприниматься государством как реальное средство платежа, а все участники сделок, в которых она выступает в таком качестве, лишатся судебной защиты. Более того, владельцы цифровой валюты обязаны сообщать о фактах владения и распоряжения ею.
Грядущие изменения в налоговое законодательство (Проект ФЗ «О внесении изменений в части первую и вторую НК РФ» №1065710-7) призваны уточнить указанное требование и предусматривают обязательное налоговое декларирование оборота цифровой валюты, если за календарный год общая сумма поступлений и списаний цифровой валюты превысила сумму, эквивалентную 600 тыс. руб. При этом операции с цифровой валютой будут восприниматься налоговыми органами как предмет налогообложения при расчете налога на прибыль.
Между тем остается неразрешенным вопрос о том, каким образом будет высчитываться эквивалентная рублю стоимость цифровой валюты для целей налогообложения: проект закона предусматривает последующие разработку и опубликование ФНС разъяснений по данному поводу. Хотя главный критерий уже известен — рыночная цена на момент совершения операции, налоговой службе предстоит прояснить, будет ли такая рыночная стоимость определяться исходя из внутреннего курса цифровой площадки или из ставок конвертации привязанных к ней платежных систем. Помимо этого, пока остается неясным, будут ли подлежать учету операции по обмену одной цифровой валюты на другую.
Другим понятием, используемым российским законодателем, является понятие цифровых прав. В соответствии со ст. 141.1 ГК РФ, цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу.
Концепция цифровых прав предлагает альтернативный взгляд на криптовалюту — не как на средство платежа, а как на имущественное право и своего рода электронную ценную бумагу. Об этом свидетельствует в том числе и текст ст. 128 ГК РФ, которым цифровые права отнесены к объектам гражданских прав и имущественным правам (наряду с безналичными денежными средствами и бездокументарными ценными бумагами). По замыслу законодателя, криптовалюта в качестве цифрового права может заключать в себе право получить купленную в магазине вещь, получить проценты с переданных в заем средств и т.п., но только в рамках товаров и услуг, существующих в электронной виртуальной системе (по аналогии с бонусными системами онлайн-магазинов).
Несмотря на широкую сферу возможного применения такой концепции, она обладает существенным ограничением: вопрос о том, что можно отнести к цифровым правам, определяется федеральным законом в каждом отдельном случае. В настоящее время статусом цифровых прав в таком порядке наделены цифровые финансовые активы (ЦФА), которые имеют больше общего с обычными ценными бумагами, чем криптовалютами, так как подразумевают оборот лишь денежных требований и корпоративных прав. Как и цифровая валюта, оборот ЦФА подразумевает ведение централизованного реестра, идентификацию владельцев и декларирование перехода прав.
Стоит отметить, что первоначально проект Закона №34-ФЗ, которым было введено понятие цифровых прав, предусматривал иное определение:
В случаях, предусмотренных законом, права на объекты гражданских прав, за исключением нематериальных благ, могут быть удостоверены совокупностью электронных данных (цифровым кодом или обозначением), существующей в информационной системе, отвечающей установленным законом признакам децентрализованной информационной системы, при условии, что информационные технологии и технические средства этой информационной системы обеспечивают лицу, имеющему уникальный доступ к этому цифровому коду или обозначению, возможность в любой момент ознакомиться с описанием соответствующего объекта гражданских прав. Указанные цифровой код или обозначение признаются цифровым правом.
Встречаются мнения, что изменение концепции было связано с отказом законодателя от привязки цифровых прав к децентрализованным системам, в т.ч. на основе блокчейна. В результате вместо легализации криптовалют в законе появилось регулирование электронных реестров ценных бумаг. Помимо этого, отказ от признания блокчейна привел к автоматическому выводу из сферы регулирования самоисполняемых сделок, являющихся особенностью большинства криптовалютных платформ.
Еще один законодательный термин, часто связывающийся с криптовалютами, — «электронные средства платежа», закрепленные в Федеральном законе от 27.06.2011 №161-ФЗ «О национальной платежной системе». Несмотря на название, такие средства платежа далеки от понятия криптовалют. Под электронными денежными средствами законодателем понимаются электронные эквиваленты обычных денег, отправляемые и получаемые как безналичные банковские переводы без использования банковского счета. В большинстве случаев такие переводы осуществляются через системы быстрых платежей, с помощью которых можно оплатить коммунальные услуги или перечислить денежные средства за рубеж: реальная денежная сумма в рублях передается оператору, который отражает ее в своем приложении уже в электронном виде и осуществляет банковскую операцию, — ни о какой анонимности, самостоятельной валюте или альтернативной банковскому переводу транзакции речи не идет.
Криптовалюта как предмет сделки
Подавляющее большинство популярных криптовалют, таким образом, не попадают в категории цифровых валют и цифровых финансовых активов. Такие криптовалюты как Биткоин, Эфириум, Лайткоин и прочие не признаются в качестве законного средства платежа и электронного аналога традиционных денег. Между тем их владельцы в России не лишены защиты своих прав полностью — благодаря изменившейся в последние годы судебной практике.
Особенно сильное влияние в данной сфере оказало Определение Верховного Суда РФ №48-КГ21-3-К7 от 01.06.2021 по делу №2-5227/2019. В указанном акте высшая судебная инстанция закрепила важный правоприменительный принцип: криптовалюта действительно не может являться средством платежа, что, однако, не мешает ей выступать в роли предмета сделки, т.е. вещи. Фабула проанализированного судом дела заключалась в том, что пользователи системы WebMoney Transfer заключили между собой сделку переуступки прав. Предметом цессии являлись носящие признаки криптовалюты знаки WebMoney (WMZ) и привязанные к ним требования к онлайн-магазину, а в качестве средства платежа выступали реальные денежные средства. По сути, один пользователь продал криптовалюту другому пользователю за денежную сумму в рублях, эквивалентную согласованной сторонами долларовой стоимости. Предмет сделки успешно перешел покупателю, однако оплаты за него не поступило, в связи с чем и был подан иск.
Ранее в большинстве случаев суды крайне критично относились к любым спорам, в которых фигурировали криптовалюты и сходные с ними технологии. Под «раздачу» тотальных отказов в исках попадали и те, в которых криптоактив фигурировал в качестве предмета сделки, а расчет осуществлялся традиционным способом (Апелляционные определения Рязанского областного суда от 27.02.2019 г. по делу №33-483/2019, Московского городского суда от 08.04.2021 г. по делу №33-106792021).
В указанных делах суды подходили к вопросу об объектности виртуальных валют, что называется, топорно. Во-первых, они связывали возможность виртуальных знаков выступать в качестве объектов гражданских прав с их ликвидностью – т.е. возможностью служить в качестве легальных средств платежа. Однако одно дело, когда мы просим признать допустимой оплату чего-либо виртуальными знаками, и совсем другое – когда просим взыскать реальные деньги за продажу таких знаков. Во-вторых, особое значение суды придавали тому факту, что криптовалюты не являются предметами материального мира и не существуют в физической форме, а значит, не могут считаться предметом сделки.
Верховный Суд признал такую практику неверной, обратив внимание на то, что список объектов гражданских прав, установленный ст. 128 ГК РФ, нельзя толковать ограничительно: стороны могут избирать в качестве предмета сделки любые материальные и нематериальные блага, если их оборот не ограничен и не запрещен законом.
Такой подход и ранее изредка встречался в судебных актах, касавшихся, правда, только банкротства. Так, Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 15.05.2018 по делу №А40-124668/2017 криптовалюта была признана в качестве имущества должника, подлежащего реализации для погашения требований его кредиторов. Однако обязательность реализации криптовалюты в банкротстве связывалась только с тем случаем, когда должник сам заявил о ней как о подлежащем реализации имуществе.
Между тем применение такого подхода во многом зависит от того, позволяет ли электронная система, в которой осуществляется оборот криптовалюты, идентифицировать владельцев. Если такая система действует по принципу анонимности или договор не позволяет установить связь между конкретным криптокошельком и его владельцем, то доказать переход криптовалюты от покупателя к продавцу становится практически невозможным.
Именно поэтому даже в тех случаях, когда суды признают криптовалюту в качестве объекта правоотношений, они отказывают в удовлетворении исков в связи с невозможностью установить, был ли передан предмет сделки по договору или нет (Решение Арбитражного суда Хабаровского края от 30.12.2015 по делу №А73-7423/2015, Апелляционные определения Ульяновского областного суда от 31.07.2018 по делу №33-3142/2018, Тюменского областного суда от 24.01.2018 по делу №33-245/2018).
Система WebMoney Transfer позволяет идентифицировать пользователей виртуальных кошельков — благодаря этому перед Верховным Судом по делу №2-5227/2019 не стоял вопрос доказывания перевода криптовалюты между сторонами договора и истцу удалось добиться пересмотра отказов в иске.
Обобщая изложенное, можно говорить о том, что российское законодательство:
- не признает обычные криптовалюты в качестве легальных средств платежа за предметы и услуги материального мира, однако допускает их использование в качестве предмета сделки;
- допускает их оборот в качестве цифровых валют только в случае сертификации соответствующей биржи и деанонимизации пользователей;
- также воспринимает криптовалюты в качестве инвестиционного инструмента (цифровых прав и цифровых финансовых активов) при тех же условиях сертификации и деанонимизации.
Криптовалюта и закон: вопрос совместимости
Очевидно, что современного регулирования криптовалют недостаточно для успешного контроля их оборота и стабилизации финансовой системы. Эта проблема уже озвучена в Концепции законодательного регулирования механизмов организации оборота цифровых валют, опубликованной в феврале 2022 года Правительством РФ. В Концепции предлагается решить ее посредством разработки и внедрения инструментов контроля за криптобиржами и усилением гарантий прав их пользователей. Однако насколько такие меры будут результативными, пока остается под вопросом — основание для сомнений заключается в самой природе криптовалют и причинах их популярности.
Как уже указывалось ранее, основными отличительными признаками криптовалюты являются децентрализованность, анонимность и отсутствие транзакционных издержек. Очевидно, что каждая из этих черт противоречит по своей природе любому правовому регулированию. Децентрализованность означает невозможность контроля за оборотом со стороны государства. Анонимность противоречит принципу определенности сторон сделки и защиты их прав. Отсутствие транзакционных издержек подразумевает освобождение от уплаты налогов и сборов.
Любое государственное регулирование, таким образом, противоречит самой природе криптовалюты, заведомо отрицает ее как концепт. Закон может предусмотреть (и это мы видим на современных примерах) централизованный реестр или обязательную идентификацию. Однако такие меры приведут к созданию новой, альтернативной, «хорошей» в глазах законодателя криптовалюты, которая априори не будет пользоваться популярностью как раз из-за того, что она лишена преимуществ, которыми обладают «классические» криптовалюты. Это приводит нас к вопросу об оправданности законодательной практики в данном направлении — такие страны, как Китай и Великобритания, например, идут по пути полного запрета криптовалют.
В связи этим в настоящее время очень трудно говорить о нормативном регулировании криптовалют, в том числе в России: фактически, речь идет о создании государством новых цифровых инструментов инвестирования, которые могли бы конкурировать с традиционными способами, а также криптовалютами. Насколько успешным окажется подобный подход — покажет время.
Источник: газета «ЭЖ-Юрист» (№14 (1215) / 2022)
Статьи экспертов юридической фирмы INTELLECT >>
Похожие материалы
