print

*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.

Негаторные иски, сервитуты и трасты

Итоги VII конференции по вопросам частного права.

21.10.2019 | ПРАВО.RU

17 октября на площадке Арбитражного суда Уральского округа состоялась VII ежегодная конференция по вопросам частного права, в которой приняли участие практикующие юристы и научные деятели. Эксперты в рамках трёх больших панелей обсудили сервитуты, негаторные иски и трасты. Обсуждение вышло ярким.

Негаторный иск: пределы допустимого

Первая часть конференции была посвящена негаторным искам. Её модератор, профессор РШЧП Дмитрий Дождев, подчеркнул: «Гражданский кодекс немногословен относительно таких исков». «Негаторный иск с трудом даётся судам, а в науке он не пользуется однозначным пониманием, – подчеркнул эксперт. – Что можно получить по негаторному иску, тоже совершенно непонятно. Есть концепция, которая предполагает, что негаторный иск заявляется для получения интердиктной защиты, которая исключала бы дальнейшее вмешательство».

Для обсуждения модератор выбрал два дела из гражданской коллегии ВС. Первое – о земельных отношениях соседей. Согласно его фабуле, в 2015 году рядом с домом истца началось строительство забора высотой в шесть метров. Истцу это не нравилось, так что он всеми силами пытался найти повод обратиться в суд. «И однажды ему везёт: на его автомобиль попадает раствор. Лакокрасочное покрытие повреждено, он бежит в суд. Он ждал этого случая, потому что был уверен, что без вреда его вообще слушать не будут. Истец утверждал, что соседи не умеют строить, угрожают его здоровью и портят его имущество. Истец потребовал возместить вред и прекратить деятельность, заявив негаторное требование. Все суды посчитали, что истец ошибся адресом. Гражданская коллегия сказала: нет, наш человек имеет конституционные права. Даже если нарушение публичного регулирования затрагивает многих, то его оно затрагивает тоже», – рассказал суть дела Дмитрий Дождев.

Мария Ерохова, заведующая кафедрой гражданского и арбитражного процесса МВШСЭН, напомнила: в ГК есть всего одна статья, посвящённая негаторному иску. И из неё непонятны сами условия его удовлетворения. «Самый главный вопрос – должны ли действия ответчика быть противоправными? Суд рассматривает дело и не знает ответа на этот вопрос, истец тоже не знает. Что делать? Тогда помимо угрозы причинения вреда любой адвокат сразу добавляет и угрозу жизни и здоровью и переходит в состав деликта. А раз так, то сразу получается и ответ на первый вопрос (должна ли быть противоправность?). Да, должна, но для деликта. Происходит смешение негаторного и деликтного исков. Такое происходит, когда истец усиливает свою позицию доводом об угрозе жизни и здоровью», – объяснила эксперт.

Тихон Подшивалов, заместитель директора по научной работе юридического института ЮУрГУ, подчеркнул: «Наличие ущерба не является обязательным условием для удовлетворения негаторного иска. Есть представление, что такой иск защищает некое спокойное владение. Речь не идёт о том, чтобы возникал какой-либо вред. Должно быть лишь некое стеснение из-за фактических действий ответчика». Аркадий Майфат, партнёр КА «Частное право», заявил, что негаторный иск направлен на то, чтобы устранить препятствие в пользовании вещью.

Дмитрий Дождев задался ещё одним вопросом: «А можно ли частно-правовыми средствами защищать собственность конкретного истца и влиять на нарушения публичного регулирования».

Наш комментарий:

Александр Латыев, INTELLECT:

Может ли гражданин взять на себя государственную функцию «защитить всех»?

«Предполагается, что публичный интерес должен защищаться публичными органами. А может ли гражданин взять на себя государственную функцию «защитить всех»? Считается, что это не очень правильно. Может, иногда, в случаях провала, имеет смысл взять на себя полномочия отдельному гражданину. Но где пределы, до каких мер позволять гражданину защищать публичные интересы? Где находится эта граница, я не знаю», – заявил Александр Латыев, партнёр юридической фирмы INTELLECT.

«Если так получилось, что негаторный иск служит публичному интересу, то это не может стать основанием для отказа в иске», – уверен Андрей Ширвиндт, заведующий кафедрой обязательственного права ИЦЧП им. С. С. Алексеева при Президенте РФ.

Модератор сессии Дмитрий Дождев предложил ещё одно дело для обсуждения: соседи по даче истца завели на своём участке целую пасеку. Истица подала на супругов в суд: она указала, что пчёлы на участке соседей создают опасность для её жизни и здоровья из-за аллергии на пчелиные укусы. Кроме того, истица пожаловалась на деревянный навес, более чем двухметровый металлический забор, а также плодовые деревья, которые затеняли участок и мешали его использованию по назначению. ВС обязал собственника убрать ульи и убрать забор. «Обязательно ли для удовлетворения негаторного иска нарушение ответчиком публичного регулирования?» – поставил вопрос модератор.

Мария Ерохова уверена: «Когда истец заявляет субъективную позицию о том, что ему мешает соседский забор, то этой позиции мало для удовлетворения иска. Нужно что-то ещё. Для негаторного иска нужна противоправность, её нужно определять, опираясь на публичные нормы». «Деликтный иск усиливает негаторный», – продолжила Ерохова. «Не во всех случаях такое усиление деликтной позицией возможно. В некоторых случаях оно может обернуться и ослаблением», – предупредил Андрей Переладов, сопредседатель КА Регионсервис.

Трасты в России и в мире

Лидия Михеева, председатель совета ИЦЧП им. С. С. Алексеева, модерировала дискуссию «Траст и континентальное право».

Никита Кузнецов, партнёр французской юридической фирмы KAMS, поделился зарубежным опытом внедрения трастов: «Французы относятся к трастам с большим подозрением, мы их не любим. Потому что идея вывести какую-то часть состояния собственности физического лица в некое пространство, которое никому не принадлежит, была нам вовсе не мила и не близка. Но по просьбе деловых кругов в 2007 году во Франции трасты ввели. Сначала траст был создан только для юридических лиц, а с 2010 он стал доступен и для физических лиц. Их использование является чисто экономическим», – рассказал он.

Евгений Витман, адвокат, доцент кафедры гражданского права УрГЮУ, рассказал про «липовые» трасты в английском праве: «Все очарованы трастами в последнее время, но я внесу разочаровывающую нотку. Многие собственники бизнеса в России, услышав про трасты, очень захотели ввести их. Все же хотят вести бизнес, получать доход и не рисковать. Чтобы не было иллюзий нужно сказать, что не только в России сосредоточились бизнесмены, которые не хотят делить имущество с супругами и платить налоги. Изучение практики показывает, что такие бизнесмены есть везде». И в Англии, по словам эксперта, есть «шэр-трасты», когда по некоторым критериям суды устанавливают, что на самом деле управление бизнесом отчуждено не было. Если суд это увидит, то он не признает траст, что повлечёт за собой катастрофические последствия для управляющего, который может стать участником уголовного дела, а на все активы учредителя будет обращено взыскание, он лишится всех привилегий.

«Кипрские компании продают трасты как пирожки. Идея спрятать владельца, когда нужно, продаётся очень хорошо», – заявил Иван Гордиенко, партнёр международной юридической фирмы Steptoe & Johnson LLP. По словам эксперта, человек, который передаёт своё имущество в траст, должен от него полностью дистанцироваться. Он также рассказал о деле банкира Пугачёва, который перевёл свои ликвидные активы в Англии в несколько трастов, прикрывшись тем, что это сделано для детей. Но он оставил за собой право контроля и право получения доходов от имущества. «Должники продолжают использовать квазиконструкции, получив не очень хороший юридический совет. Они понимают, что юридически проиграют, но фактически добраться до них будет очень сложно», – объяснил эксперт.

В продолжение дискуссии спикеры обсудили, является ли договор условного депонирования (эскроу) трастовой конструкцией: «Эскроу – это траст на одно действие. Надо признать, что обязательственная модель траста на самом деле уже распространена везде»», – подчеркнул руководитель направления «Правовое развитие» в фонде «Центр стратегических разработок» Максим Башкатов.

Евгений Петров, доцент кафедры гражданского права филиала ИЦЧП им. С. С. Алексеева на Урале, рассуждал о том, должны ли ушедшие из жизни диктовать свои правила тем, кто ещё находится в живых. По его словам, «Mortis Causa траст» возникает на основании завещания учредителя траста. До смерти доверителя ничего не происходит, а потом имущество переходит в собственность траста, который обязан действовать в интересах бенефициарных собственников. В континентальном праве, по словам Петрова, таких трастов нет. Но россияне могут попробовать передать свои зарубежные активы в траст по завещанию, но это сопряжено с некоторыми рисками. «Все бизнесмены передают имущество сразу при жизни», – заявил Петров.

По словам Дмитрия Степанова, партнёра АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и Партнеры», лет через 20–50 историки права отметят, что в России начался тектонический процесс возврата бизнес-активов в Россию. В результате реформы ГК законодатель дал бизнесу много таких вещей, которых не было. И бизнес, по словам эксперта, откликнулся, но запрос на дополнительные изменения всё еще есть. И эти изменения – трастовая модель. «Все прекрасно понимают, что чистый английский траст в российскую действительность мы не перенесём. Максимальный аналог траста, который мы можем позволить, – это что-то из раздела обязательственного права с проприетарными преференциями», – уверен эксперт.

«Для чего траст используется «там»? Первый вариант – обеспечительная функция. Вторая функция – когда траст выступает в роли механизма передачи имущества наследникам или кому-либо ещё. Третья функция не артикулируется в учебниках, но она всегда есть – это сокрытие реального собственника. Траст с этого начинался. Нашим бизнесменам все три функции нужны, но пока наш правопорядок этого не даст, никакой бизнес на наш правопорядок как на полноценный смотреть не будет», – уверен юрист.

Сервитут: границы в судах

Михаил Шварц, управляющий партнёр АБ «Шварц и Партнёры», открыл третью сессию дня, посвящённую сервитутам. «Мы собрались обсудить вопросы сервитутного права. Начнём с вопроса о природе иска об установлении сервитута: иск ли это о понуждении заключения договора или, как сложилась практика, иск о признании права пользования чужой вещью? От этого зависит масса материальных и процессуальных вопросов. Например, как распределяется бремя доказывания», – начал он.

На вопрос ответил Роман Бевзенко, профессор РШЧП при ИЦЧП им. С. С. Алексеева и партнёр, руководитель спецпроектов юридической фирмы «Пепеляев Групп»: «Это совершенно точно не иск о признании. Поскольку у истца по такого рода делам ещё нет права сервитута, то это не может быть иском о признании. Почему нет сервитута? Потому что его нет в реестре. Нет записи в реестре – нет сервитута. Тогда чего хочет истец? Чтобы суд создал предпосылку для появления ограниченного вещного права в реестре». И продолжил: «Вчера я лёг спать с уверенностью о том, что это иск о присуждении. Но после завтрака с Марией Ероховой я готов признать, что это иск о преобразовании, потому что в такого рода споре суд вторгается в то состояние, что есть между истцом и ответчиком, и изменяет его, создавая предпосылку для внесения сервитута в реестр».

Елена Авакян, «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», заявила, что нужно признавать давностный сервитут. «Я считаю, что регистрация играет служебную функцию. И мне кажется, что природа исков должна быть разной. Относительно давностных сервитутов должен быть иск о признании права, которое сложилось за давностью мнений. Вот такое ренегатское мнение», – сказала она.

Павел Семенцов, адвокат и руководитель проектов КА Регионсервис, уверен: «Закон прямо говорит о том, какой иск должен быть. Это требование об установлении сервитута. Другого мнения быть не может, потому что закон так указывает. Но решение должно быть достаточным и содержать все условия для того, чтобы можно было включить запись в реестр».

На этой панели также обсуждали практику Верховного Суда. В одном из дел, фабулу которого раскрыл модератор сессии Михаил Шварц, суд установил сервитут сроком на один год в интересах строительной компании без определения размера платы, рассматривая иск как преобразовательный. Затем собственник предъявил иск об установлении платы за сервитут. Суды определили её как разницу между стоимостью земельного участка до и после установления сервитута, получилась гигантская сумма. Тем самым суд нарушил баланс между интересами собственника участка и третьих лиц, указал ВС. «Это дело послужило поводом для обсуждения ряда вопросов. Допустимо ли установление сервитута без определения размера платы за него? Может ли суд установить сервитут, оставив вопрос о размере платы открытым?» – поинтересовался Шварц.

«Суд должен обязательно указывать в решении размер платы», – уверен Бевзенко. «Суд не вправе выйти за пределы тех требований, которые заявляет сторона. Если ни одна из сторон не поднимает этот вопрос, то это не функция суда – определять цену, – полагает Елена Авакян. – Но возможность потребовать плату не утрачивается и после установления сервитута».

Елена Соловьёва, магистр частного права (РШЧП), ответила так: «Если бы мы имели дело с публичным сервитутом, то как бы мы на это ответили, имея в виду, что нельзя изымать собственность без предварительной компенсации? Но я вспоминаю, что сервитут не устанавливается принудительно, а если это происходит, то это некая девиация от классической ситуации. Поэтому я задам вопрос: можно ли продать вещь без определения выкупной цены? Я думаю, что нельзя». «Если мы рассматриваем сервитут как вещное право, то я соглашусь, что суд не вправе выйти за те требования, которые сторона заявляет. А публичный сервитут сначала устанавливается безвозмездно. В административном постановлении плата не прописывается», – привела пример из практики Анна Жолобова, заместитель председателя земельного комитета администрации Екатеринбурга.

Михаил Шварц предложил обсудить и вопрос о том, что же такое плата за сервитут: разновидность арендной платы, убытки или вообще «некая третья разновидность возмездности, определяемая по собственным правилам»? Адвокат КА «Регионсервис» Павел Семенцов ответил, что, по его мнению, должна быть установлена единоразовая плата за сервитут. «Это верно, если понимать сервитут как установление вещного права на один раз, закрепляющее отношение между двумя вещами вне зависимости от собственников», – пояснил он. «Я придерживаюсь мнения о необходимости установления периодической платы по аналогии с арендой, чтобы не обанкротить тех, кто будет платить», – не согласилась Анна Жолобова.

«В плату за сервитут входит и обеспечение необходимых расходов. Но мы вряд ли можем говорить об однократном платеже, потому что расходы могут возникать постоянно. И надо помнить о последующих собственниках участка. Но если мы говорим о сервитуте на один год, то и вопросов нет, потому что можно заплатить и один раз», – заявил Андрей Рыбалов, начальник управления частного права Конституционного суда, при этом указав, что выступает за максимальную свободу суда при рассмотрении таких вопросов.

«Я смотрю на сервитут как на изменение характеристик земельного участка. И такой подход предполагает единовременный характер платежа, что не исключает возможность рассрочки. Но оценивать ситуацию нужно с точки зрения того, что существуют определённые качества участка, которые в результате установления сервитута утрачиваются. Я эти качества покупаю, и участок дальше существует без них», – высказала мнение Елена Соловьёва. «Я тоже считаю, что должен рассматриваться вопрос о глобальном ухудшении качества недвижимости», – согласилась Елена Авакян. «Как мне кажется, сервитут правильно рассматривать как некое улучшение господствующего участка. В целом собственник господствующего участка покупает себе дополнительный комфорт», – поддержал Роман Бевзенко.

Комментарии экспертов юридической фирмы INTELLECT >>

бизнес-школа, земельное право, недвижимость, споры по недвижимости

Похожие материалы

Юридические услуги, разрешение споров, патентные услуги, регистрация товарных знаков, помощь адвокатаюридическое сопровождение банкротства, услуги арбитражного управляющего, регистрационные услуги для бизнеса


Екатеринбург
+7 (343) 236-62-67

Москва
+7 (495) 668-07-31

Нижний Новгород
+7 (831) 429-01-27

Новосибирск
+7 (383) 202-21-91

Пермь
+7 (342) 270-01-68

Санкт-Петербург
+7 (812) 309-18-49

Челябинск
+7 (351) 202-13-40


Политика информационной безопасности