*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.
О «моде» на онлайн-заседания
Основные проблемы российского процесса применительно к онлайн-заседаниям.
В связи с текущей пандемической ситуацией в конце апреля президиумы Верховного Суда и Совета судей рекомендовали судам проводить заседания с использованием системы видео-конференц-связи.
11 мая 2020 года была проведена целая онлайн-конференция «Правосудие online: потрясение – отрицание – ...прорыв?».
Как пишет портал Право.ру, по данным на 22 мая 2020 года, в арбитражных судах прошло более 1000 онлайн-заседаний и более 3000 уже назначено. С каждым днем число ходатайств о проведении подобных процессов только растет.
В общении коллеги-юристы демонстрируют некую эйфорию, воодушевленно делясь подробностями своего участия в онлайн-заседаниях.
Не разделяя в целом оптимизм коллег по поводу такой формы участия в процессе, считаю необходимым обсуждать и проблемы онлайн-заседаний, в том числе правовые.
Говоря о проблемах и недостатках онлайн-заседаний, внимание обращают, как правило, только на вопрос идентификации лиц, участвующих в таком заседании. Но, на наш взгляд, обсуждать надо, в первую очередь, принципиальные моменты.
Во-первых, системная, на наш взгляд, проблема российского процесса применительно к онлайн-заседаниям заключается в том, что введение этого института не связано и не сопровождается каким-либо совершенствованием процесса.
ВС РФ и Совет судей, введя такую форму участия в процессе, рассматривают ее в качестве технической меры, которая не требует какого-либо совершенствования процессуального законодательства, — что, на наш взгляд, неправильно.
Как минимум, целесообразно было, вводя онлайн-заседания, «оживить» нормы АПК РФ о раскрытии доказательств, установить, что при онлайн-заседании все доказательства суду и сторонам предоставляются заблаговременно, введя ответственность за нераскрытие доказательств, более того, ввести запрет для суда принимать доказательства, не раскрытые другой стороне.
В подобных ситуациях возникают самые различные вопросы, вплоть до курьезных. Например, должно ли лицо, участвующее в заседании онлайн, вставать, когда оно обращается к суду? С точки зрения ч. 2 ст. 154 АПК РФ, очевидно должно, если суд прямо не установит обратное.
У лица, участвующего в заседании онлайн, появляется канал внепроцессуального, скрытого общения с судом (чат). Насколько это допустимо с точки зрения процесса и статуса суда — вопрос открытый.
Вообще из того, что введение этой формы участия в судебном заседании в принципе не сопровождается каким-либо совершенствованием норм процесса, и вытекает, на наш взгляд, большинство правовых и иных проблем, связанных с онлайн-заседаниями.
Например, ходатайство об участии в онлайн-заседании подается конкретным представителем лица, участвующего в деле, и только этот представитель, при удовлетворении соответствующего ходатайства, вправе участвовать в онлайн-заседании. Сравните, например, с видео-конференц-связью, где ходатайство подает лицо, участвующее в деле (через любого из своих представителей), а участвовать в судебном заседании вправе как иной представитель этого лица, так и несколько представителей. При сложившемся же подходе к участию в онлайн-заседании (участвовать вправе только тот представитель, ходатайство которого удовлетворено) суд, во-первых, необоснованно ограничивает лицо, участвующее в деле, в праве на судебную защиту (ограничивая состав и количество представителей), во-вторых, представитель, который в процессе не имеет и не может иметь самостоятельного индивидуального статуса (в процессе есть только лицо, участвующее в деле, в лице любого из представителей), вдруг этот статус получает, становится участником процесса индивидуально. Вряд ли такой подход соответствует доктрине гражданского процесса.
Вторая существенная проблема онлайн-заседаний, до разрешения которой, по нашему мнению, такая форма участия в процессе не может стать массовой и/или преобладающей — это неурегулированность порядка предоставления лицами, участвующими в деле, доказательств суду.
Это в значительной степени неактуально для апелляции и кассации, но для первой инстанции — крайне важно.
Участие в заседании онлайн означает, что лицо, участвующее в заседании, не видит и не контролирует, какие доказательства представлены суду другой стороной. Оно никаким образом не может с этими доказательствами ознакомиться, а если они представлены в «бумажном виде» непосредственно в суд, может об этих доказательствах даже и не узнать.
В-третьих, очевидно необходимы правила на случай сочетания форм участия в процессе, поскольку на практике уже проводятся заседания одновременно в двух или даже трех формах: часть лиц, участвующих в деле, участвует онлайн, часть — через видео-конференц-связь, еще часть — очно, физически находясь в суде.
Первый, более общий, вопрос заключается в том, допустимо ли сочетание двух или трех форм участия в процессе? Частный вопрос сводится к тому, может ли лицо возражать против проведения заседания в онлайн-формате.
Если такое сочетание форм участия в процессе допустимо, каким образом должны обеспечиваться права всех лиц, в том числе право слышать позиции всех сторон, возможность задать вопросы (как может лицо, участвующее в заседании очно, задать вопрос лицу, участвующему онлайн?), знать о предоставлении доказательств и видеть доказательства, представленные суду всеми лицами.
Практическая проблема сводится к тому, что участвующим в онлайн-заседании (через ноутбук, стоящий перед председательствующим) не видно и практически не слышно лиц, участвующих в процессе очно.
В-четвертых, никак не решается проблема «присутствия» в заседании слушателей, которых там быть не должно: например, свидетелей до их допроса (ч. 2 ст. 153 АПК РФ).
Со свидетелями (и экспертами), кстати, связан отдельный вопрос, сводящийся к тому, возможен ли вообще их допрос онлайн. И с точки зрения идентификации, и с точки зрения технического отбирания подписки об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, и, наконец, с точки зрения возможности оказания давления на свидетеля лицами, которые будут присутствовать при таком «онлайн-допросе».
Что касается неюридических аспектов онлайн-заседаний, прежде всего, на мой взгляд, нужно понимать, что участие в процессе онлайн (как бы хорошо ни работала связь) снижает убедительность выступления представителя перед судом.
ЕСПЧ не зря отдельно выделяет «право быть выслушанным судом»: при непосредственном выступлении, через мимику, эмоции, невербальные реакции, проще убедить суд в своей точке зрения. Не зря Habeas Corpus Act предусматривает обязанность государства по жалобе лица, считающего свой арест или арест кого-либо другого незаконным, требовать срочного представления арестованного суду, так, чтобы арестованный мог лично, непосредственно коммуницируя с судом, высказать суду свою позицию о незаконности задержания.
Онлайн-заседания дают возможность говорить, конечно, но психологически убедительность выступающего, по нашему впечатлению, снижается. А при плохом качестве связи убедительность снижается сильно.
Фактически это некое ограничение права лица на судебную защиту (в части права быть непосредственно выслушанным судом).
Учитывая эти обстоятельства, по нашему мнению, институт онлайн-заседаний в целом может использоваться в апелляции и в кассации (где нет проблемы предоставления новых доказательств), но в суде первой инстанции такой способ участия в процессе может применяться ограниченно, с осторожностью (по относительно простым делам, где доказательств немного и они известны сторонам). Очевидно у лиц, участвующих деле, должно быть право возражать против рассмотрения дела онлайн, если они считают дело сложным и/или предполагают множественность доказательств.
В итоге, институт онлайн-заседаний, на наш взгляд, не может и не должен рассматриваться как «будущее процесса», то, к чему нужно стремиться как к основной форме процесса.
Ну, и в любом случае нужно каким-то образом решать процессуальные и непроцессуальные проблемы, связанные с введением такой формы участия в процессе.
Источник: заметка в блоге Романа Речкина, INTELLECT, на сайте Zakon.ru
Статьи экспертов юридической фирмы INTELLECT >>
Похожие материалы
