print

*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.

Дуть на воду, обжегшись на молоке

Верховный Суд испугался Конституционного Суда и теперь видит правопреемство даже там, где его нет.

21 августа опубликовано Определение КЭС ВС РФ №309-ЭС19-6328, вынесенное судьями А.Н. Маненковым, Р.А. Хатыповой под председательством Е.Е. Борисовой.

Истец по этому делу являлся арендатором земельного участка, который на основании ст. 304, 305 ГК РФ предъявил и выиграл негаторный иск в отношении ответчика, обязанного в силу решения суда удалить свое имущество с арендуемого истцом земельного участка, а если ответчик не сделает этого добровольно – с предоставлением истцу права самостоятельно убрать имущество ответчика.

Это решение так и не было фактически исполнено, а договор аренды земельного участка был впоследствии расторгнут собственником в связи с тем, что арендатор-истец не вносил арендную плату.

После расторжения договора аренды собственник обратился в суд с заявлением о процессуальном правопреемстве, в котором просил заменить истца в исполнительном производстве по выигранному негаторному процессу на себя. Ответчик по делу, равно как и первоначальный истец по нему возражали против процессуального правопреемства. Арбитражный суд Челябинской области, Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд и Арбитражный суд Уральского округа дружно отказали в процессуальном правопреемстве, однако судья ВС передала дело для рассмотрения в порядке второй кассации, и 15 августа сего года все судебные акты были отменены с направлением вопроса на новое рассмотрение.

Мое внимание на это дело обратили 16 августа, и поначалу я, читая определение о передаче, был чрезвычайно удивлен этой передаче, ведь акты нижестоящих инстанций были вынесены абсолютно правильно и, более того отлично мотивированы. Оставалось надеяться, что дело передали лишь для того, чтобы закрепить изложенные позиции и продемонстрировать, когда правопреемство есть, а когда нет. Однако, когда я уже практически приступил к написанию комментария, обратил внимание, что дело-то уже рассмотрено и, более того, все определения об отказе в процессуальном правопреемстве отменены с направлением на новое рассмотрение. Что же случилось?

К сожалению, случилось как раз то, чего я боялся: Верховный Суд в своем определении сослался на известное недавнее постановление Конституционного Суда РФ по делу Болчинских, в котором КС, истолковывая положения ГПК о процессуальном правопреемстве, справедливо отметил, что оно производится не только при перемене лиц в обязательстве, как до того неправильно считали многие суды, но и в других случаях преемства в том материальном праве, на защиту которого направлен иск. В том числе правопреемство возможно и в негаторном процессе при смене собственника вещи: в этом случае статус истца неразрывно связан с правом собственности, а потому переход права собственности должен влечь и замену истца в таком деле (или взыскателя в исполнительном производстве по нему).

Таким образом КС поправил суды, ранее слишком узко толковавшие положения процессуальных кодексов о материально-правовых основаниях процессуального правопреемства. Но отсутствие в нашей стране нормальных традиций distinguishing привело к тому, что теперь суды на уровне ВС РФ наоборот, начали видеть правопреемство в тех случаях, где его нет.

В данном деле проблема была вовсе не в том, что испрашивалось процессуальное правопреемство в исполнительном производстве по негаторному иску (а хотя бы и по рассматривающемуся еще негаторному иску разница здесь, на мой взгляд, несущественна), а в том, что в данном случае в принципе нет материального правопреемства.

Разве по прекращении договора аренды собственник, которому возвращено имущество, сам становится арендатором? Разумеется, нет. Он как был собственником, так им и остается. Вряд ли судьи ВС, когда выносили свое определение, вспоминали давно уже отвергнутые представления Сперанского о праве собственности полном и неполном, от которого "отделены" отдельные правомочия. При таком понимании можно бы было сказать еще, что собственник, покуда действовал договор аренды, обладал правом неполным и не имел в его содержании права на негаторный иск, а вот когда арендатор возвратил ему имущество получил его и в этом смысле выступил правопреемником арендатора. Другое дело, что уже 150 лет назад такое описание права собственности не разделялось учеными. Собственник остается собственником, а значит, вправе владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом, вне зависимости от того, что его право может быть обременено правами иных лиц. Эти обременения важны для собственника и обладателя такого скажу эту фразу ограниченного права, но не для взаимоотношений между собственником и третьими лицами, в том числе между собственником и ответчиком по негаторному иску. Таким образом, при возврате вещи из аренды не происходит перехода каких бы то ни было прав арендатора к собственнику.

У него было самостоятельное право на аналогичный иск и во время действия договора аренды: он мог заявить его отдельно, мог выступить соистцом (коль скоро его иск не исключает иска арендатора, он не мог бы быть третьим лицом, заявляющим самостоятельные требования относительно предмета спора; а вот если бы речь шла не о негаторном иске, а о виндикации, то там наоборот соистцом он быть не мог бы, а вот заявить самостоятельные требования вполне, ведь вещь передать можно только одному лицу). Таким образом, в нашем случае отсутствует и еще один из резонов процессуального правопреемства невозможность защиты преемником своих прав иначе, как путем получения того же статуса, который имел его материальный правопредшественник в процессе.

Наконец, не могут быть приняты и аргументы, связанные с процессуальной экономией, приглушенно звучащие и в Определении ВС дескать, зачем рассматривать дело второй раз. Соображения процессуальной экономии, как представляется, должны отступать перед более существенным для процесса правом на судебную защиту. Если у собственника что в то время, пока действовал договор аренды, что сейчас, – было свое самостоятельное негаторное притязание к тому же нарушителю, то это значит, что оно вполне возможно  могло бы быть парализовано возражениями ответчика, значимыми только в споре между ним и собственником, но незначимыми в споре против арендатора. В первую очередь речь идет об относительных возражениях: будь то договор между собственником и таким нарушителем, по той или иной причине непротивопоставимый против арендатора, или же и вовсе эстоппель, по природе своей имеющий лишь относительное значение.

Отказался бы собственник от своего самостоятельного негаторного притязания, если бы арендатор проиграл иск? Ведь именно эта связанность правопреемника действиями правопредшественника в процессе и, в конечном счете, исходом этого процесса есть обратная сторона медали. Думаю, вопрос риторический. Но можно ли позволять собственнику выбирать, кем он будет правопреемником или же самостоятельным истцом в зависимости от исхода дела? Фактически позволяя это, ВС открывает ящик Пандоры.

Наконец, совершенно обоснованно суды нижестоящих инстанций указывали и на то, что первоначальный истец-арендатор обязан был возвратить имущество арендодателю-собственнику в том же состоянии, в котором получил, т.е. без какого-то постороннего имущества на объекте. Для того чтобы иметь возможность вернуть его так, он должен был осуществить права взыскателя по негаторному иску. Либо, если он этого не сделал до момента возврата имущества арендодателю, последний вправе, получив имущество обратно в ненадлежащем состоянии, потребовать от арендатора возмещения убытков за такое состояние имущества. Убытков, которые будут покрывать в том числе расходы собственника на новый негаторный процесс (а может, и всего лишь на переговоры с собственником этого постороннего имущества об условиях его нахождения на его участке это тоже не исключено и, опять же, показывает примитивность подхода, предполагающего переход к арендодателю позиции взыскателя по негаторному иску).

Вместо того чтобы поддержать нижестоящие суды, весьма грамотно показавшие в отмененных актах, что дело тут не в негаторном характере иска, а в отсутствии материального правопреемства, коллегия ВС, словно тот герой русской пословицы, дующий на воду, обжегшись на молоке, совершенно не обращая внимания на отличие ситуаций, просто ссылается на Постановление КС по делу Болчинских, как будто нижестоящие суды о нем не знали. Право слово, тот случай, когда судьям в этом деле следовало бы поменяться местами.

Источник: заметка Александра Латыева, INTELLECT, на сайте Zakon.ru

Читайте также материал «Новой адвокатской газеты», посвященный этому определению Верховного Суда >>

Статьи экспертов юридической фирмы INTELLECT >>

земельное право, исполнение решений, коммерческие споры, коммерческое право, недвижимость, споры по недвижимости

Похожие материалы

Юридические услуги, разрешение споров, патентные услуги, регистрация товарных знаков, помощь адвокатаюридическое сопровождение банкротства, услуги арбитражного управляющего, регистрационные услуги для бизнеса


Екатеринбург
+7 (343) 236-62-67

Москва
+7 (495) 668-07-31

Нижний Новгород
+7 (831) 429-01-27

Новосибирск
+7 (383) 202-21-91

Пермь
+7 (342) 270-01-68

Санкт-Петербург
+7 (812) 309-18-49

Челябинск
+7 (351) 202-13-40


Политика информационной безопасности