print

*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.

Судебный пристав незаконно снял арест

Как взыскателю получить сумму долга. Статья, опубликованная в журнале "Арбитражная практика", №1/2013.

Незаконное снятие ареста с единственного ликвидного имущества должника привело к невозможности взыскания суммы долга. Грамотно составленный иск о взыскании убытков, причиненных незаконными действиями судебного пристава, помог взыскателю вернуть денежные средства.

Ситуации, когда решение (действия, бездействие) органа государственной власти или его должностного лица причиняет ущерб бизнесу, нередки в предпринимательской практике России. При этом возможность взыскания убытков, причиненных решениями (действиями или бездействием) государственных органов или их должностных лиц, прямо предусмотрена законом (ст.53 Конституции РФ, ст.ст.15, 16, 1069 ГК РФ), а также отражена в разъяснениях ВАС РФ (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 31.05.2011 г. №145). Однако дела о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами, до сих пор остаются одними из самых сложных в арбитражной практике. Тем не менее, хоть и нечасто, но случаи взыскания с государства ущерба, причиненного государственными органами, имеют место быть. Один из немногих примеров реальной ответственности государства за своих должностных лиц — описанное ниже дело (№ А60-37770/2010).

Наличие подобных дел хотя бы частично минимизирует риски ведения бизнеса в России, показывает, что безнаказанность государства и его должностных лиц не является абсолютной.

Фабула дела

Первоначально юристы ИНТЕЛЛЕКТ-С сопровождали обычное исполнительное производство о взыскании с должника в пользу клиента денежных средств в размере 2 млн 699 тыс. рублей.

Исполнительное производство имело перспективу, поскольку, несмотря на то что должник уже не вел какой-либо хозяйственной деятельности, у него в собственности находился объект недвижимого имущества, стоимость которого в любом случае позволяла погасить долг за счет средств, вырученных от его продажи.

Естественно, в ходе исполнительного производства данный объект недвижимости, находившийся в собственности должника, по заявлению наших юристов был арестован судебным приставом-исполнителем.

Однако спустя несколько месяцев после наложения ареста, в ноябре 2009 года, судебный пристав-исполнитель по заявлению должника снял арест с указанного объекта недвижимости, который являлся его единственным ликвидным активом. В своем заявлении должник просил судебного пристава-исполнителя снять арест, ссылаясь на то, что «стоимость арестованного имущества несоразмерно выше, в несколько раз превышает размер долга».

О причинах подобной «чуткости» судебного пристава-исполнителя к обращению должника мы можем только догадываться, каких-либо коррупционных проявлений правоохранительными органами в данной ситуации установлено не было [1].

После снятия ареста объект недвижимости, естественно, был сразу же продан должником третьему лицу, который через некоторое время продал его иному лицу, формально никак не связанному с должником («добросовестному приобретателю»).

В качестве оплаты за проданный объект недвижимости должником был получен некий вексель третьего лица, однако в ходе арбитражного процесса должник не смог пояснить, где и у кого находится этот вексель.

Показательно, что в июне 2010 года должником была инициирована процедура ликвидации, которая продолжается до настоящего момента. Такие данные мы получили на сайте ФНС России. Ликвидация организации была начата 10.06.2010 г., но до настоящего момента должником не сдан в налоговый орган даже промежуточный ликвидационный баланс, поэтому взыскание долга в пользу нашего клиента стало невозможным.

Принципиально, что факт снятия ареста был скрыт судебным приставом-исполнителем от представителей взыскателя.

Само постановление о снятии ареста, в нарушение норм Федерального закона от 02.10.2007 г. №229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее — Закон об исполнительном производстве), взыскателю направлено не было. Более того, при личном общении с представителями взыскателя судебный пристав-исполнитель не просто умалчивал о факте снятия ареста, но прямо вводил нас в заблуждение, подтверждая наличие и действительность ареста.

О том, что арест с имущества снят и объект реализован, мы узнали только через несколько месяцев.

В период отпуска судебного пристава-исполнителя нам удалось ознакомиться с материалами исполнительного производства. Таким образом, действия судебного пристава-исполнителя привели к невозможности получения с должника причитающихся по решению суда денежных средств.

Вред должен быть возмещен и в случае выбытия единственного имущества должника

Объективная сложность возмещения убытков в подобной ситуации связана с тем, что убытки в данном случае неочевидны, не произошло какого-либо непосредственного умаления имущества взыскателя, повреждения или утраты им имущества (реального ущерба).

Убытки, на наш взгляд, в рассматриваемом случае ближе к упущенной выгоде, то есть неполученные взыскателем денежные средства, на которые он вправе был претендовать, и которые получил бы при надлежащем исполнении судебным приставом-исполнителем своих должностных обязанностей.

К счастью для нас и нашего доверителя, незадолго до рассматриваемого дела Высший арбитражный суд РФ сформулировал фактически прецедентную правовую позицию, которая позволила нам требовать возмещения ущерба с государства. Рассмотрев в значительной степени сходную ситуацию, Президиум Высшего арбитражного суда РФ в постановлении от 03.11.2009 г. №8974/09 указал следующее: «Компанией заявлено требование о применении ответственности за вред, причиненный действиями должностных лиц государственных органов (судебными приставами-исполнителями), установленной статьей 1069 ГК РФ. В данном случае такими действиями явились снятие судебным приставом-исполнителем ареста с ликвидного имущества кооператива, за счет которого могли быть исполнены судебные акты о взыскании с него денежных средств, и обращение взыскания на векселя, стоимость которых была явно завышена и в действительности составляла 0 рублей, что сделало невозможным исполнение названных судебных актов».

В итоге Президиум Высшего арбитражного суда РФ сформулировал принципиальную позицию, согласно которой выбытие имущества должника, за счет которого мог быть исполнен судебный акт о взыскании с него денежных средств, является основанием для возмещения вреда взыскателю. Такое возможно, если выбытие обусловлено незаконными действиями (бездействием) судебного пристава-исполнителя. При этом важным условием является недоказанная возможность исполнения судебного акта за счет иного имущества должника.

Эта позиция в дальнейшем была включена в п.11 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами дел о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 31.05.2011 г. №145). ВАС РФ указал, что в силу ст.2 Закона об исполнительном производстве задачей исполнительного производства является правильное и своевременное исполнение судебных актов. Для реализации этой задачи судебный пристав-исполнитель наделен рядом полномочий, которые он вправе и обязан был использовать с тем, чтобы не допустить сокрытия должником имущества, на которое возможно обращение взыскания.

Так, в результате неисполнения судебным приставом-исполнителем своих обязанностей банковский счет был должником закрыт. В свою очередь судебный пристав-исполнитель был обязан и имел возможность это предотвратить. Иного имущества у должника не было, поэтому вывод суда первой инстанции об отсутствии причинно-следственной связи между бездействием судебног, пристава-исполнителя и причиненным истцу вредом нельзя считать обоснованным. Вред в виде утраты возможности взыскания долга за счет имущества должника причинен взыскателю именно вследствие незаконного бездействия судебного пристава-исполнителя.

Но даже с учетом указанной правовой позиции ВАС РФ, описываемое дело не представлялось нам однозначным и бесспорным. В ходе его рассмотрения возник ряд спорных процессуальных моментов, которые активно использовали в своих интересах ответчик (ФССП России) и «дружественные» ему третьи лица (и сам судебный пристав-исполнитель, и должник, активно участвовавший в арбитражном процессе и поддерживающий ответчика).

Итак, мы обратились в арбитражный суд с исковым заявлением о взыскании с ответчика суммы убытков в виде реального ущерба, причиненного действиями судебного пристава-исполнителя.

Ответчик полагал, что действия пристава-исполнителя должны быть оспорены в отдельном производстве

Ответчик (ФССП России), решительно возражавший против удовлетворения данного иска, исходил из следующего.

Во-первых, истец не оспорил в отдельном производстве (по правилам гл.24 АПК РФ) постановление судебного пристава-исполнителя о снятии ареста с объекта недвижимости. Следовательно, как считала служба судебных приставов, не была доказана незаконность действий судебного пристава-исполнителя. А неправомерность действий должностного лица, которые повлекли причинение ущерба, является ключевым условием для взыскания убытков.

Во-вторых, по мнению ответчика, снятие ареста с единственного ликвидного актива должника не свидетельствует о возникновении вреда в смысле требований ст.ст.15, 16, 1064 ГК РФ. Нет подтверждений факта окончательной и безусловной невозможности исполнения требований исполнительного документа. В доказательство своей позиции ФССП России ссылалась на то, что должник до настоящего момента не ликвидирован, соответственно, возможность погашения долга в будущем за счет имущества самого должника полностью не исключена.

Поддерживая данный довод ответчика, должник дополнительно указывал, что «возможность погашения долга за счет имущества самого должника не утрачена», поскольку у общества имеется дебиторская задолженность, в доказательство чего должником были представлены в материалы дела оборотно-сальдовые ведомости и иные регистры бухгалтерского учета.

Самостоятельное оспаривание снятия ареста могло привести к отказу по процессуальным основаниям

По нашему мнению, установление незаконности действий судебного пристава-исполнителя необходимо и возможно в рамках искового производства в деле о взыскании ущерба с бюджета. Обязанности устанавливать незаконность действий судебного пристава-исполнителя именно в отдельном производстве закон не предусматривает.

Заинтересованное лицо вправе обратиться в арбитражный суд за защитой своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов в установленном ч.1 ст.4 АПК РФ порядке. При этом предварительное обращение с отдельным заявлением о признании незаконными каких-либо действий судебного пристава Арбитражный процессуальный кодекс РФ не устанавливает в качестве обязательного требования для взыскания убытков с РФ.

Более того, обжалование действий судебного пристава-исполнителя в отдельном производстве является правом, а не обязанностью взыскателя (п.1 ст.50 Закона об исполнительном производстве).

Таким образом, мы по своему усмотрению выбрали предусмотренный законом способ защиты, который мог гарантировать более полное восстановление нарушенного права.

Мы также учитывали, что оспаривание в отдельном производстве постановления судебного пристава-исполнителя о снятии ареста с имущества должника бессмысленно, поскольку само по себе не может повлечь восстановление прав взыскателя.

Невозможность исполнения требований исполнительного документа связана с отсутствием у должника имущества, достаточного для погашения долга, а не с вынесением судебным приставом-исполнителем постановления о снятии ареста. Созданную судебным приставом невозможность исполнениия судебного акта отмена постановления о снятии ареста не устранит.

Поскольку имущество после снятия судебным приставом-исполнителем ареста отчуждено должником (как минимум, два раза), само по себе признание недействительным постановления об отмене ареста не повлечет возможность исполнения требований исполнительного документа. Ведь имущество уже не находится в собственности должника, а владелец имущества, очевидно, является добросовестным приобретателем (ст.302 ГК РФ).

Кроме того, мы не считали целесообразным оспаривать постановление судебного пристава-исполнителя в отдельном производстве, поскольку при всей очевидной незаконности снятия ареста существует риск отказа в удовлетворении такого требования по процессуальным основаниям (например, по мотиву пропуска срока на оспаривание).

Взыскатель узнал о снятии ареста с имущества должника более чем через полгода после вынесения судебным приставом-исполнителем соответствующего постановления. В свою очередь, срок на оспаривание постановления судебного пристава-исполнителя — 10 дней. Такой срок начинает исчисляться с момента, когда лицо должно было узнать о соответствующем постановлении (ст.122 Закона об исполнительном производстве).

Ну и, наконец, наша позиция о возможности установления незаконности действий судебного пристава-исполнителя непосредственно в рамках дела о взыскании убытков в целом поддерживалась арбитражными судами.

Например, ФАС Уральского округа, рассмотрев аналогичное дело, указал следующее. Довод заявителя жалобы о том, что истец не обжаловал акты судебного пристава-исполнителя и, следовательно, не имеет права на возмещение вреда, отклоняется. Признак противоправности деяния лица, причинившего вред, входит в предмет доказывания и устанавливается судом в каждом конкретном случае при рассмотрении иска. Закон не устанавливает обязательности наличия преюдициального судебного акта, устанавливающего противоправность действий лица, причинившего вред (постановление ФАС Уральского округа от 13.01.2004 г. по делу №Ф09-3973/03-ГК).

Точку в данной дискуссии поставил Президиум Высшего арбитражного суда РФ в п.4 информационного письма от 31.05.2011 г. №145. Президиум указал: «тот факт, что решение или действия (бездействие) государственного органа — не признаны незаконными, сам по себе не является основанием для отказа в иске о возмещении вреда, причиненного таким решением или действиями (бездействием). В названном случае суд оценивает законность соответствующего решения или действий (бездействия) государственного или муниципального органа (должностного лица) при рассмотрении иска о возмещении вреда».

Факт невозможности погашения долга за счет иного имущества должника был подтвержден доказательствами

Позиция ФССП России относительно того, что действия судебного пристава-исполнителя не привели к невозможности погашения долга, была нами опровергнута.

По нашему мнению, факт невозможности исполнения требований исполнительного документа в пользу истца, безусловно, подтверждается совокупностью обстоятельств, которые нужно оценивать во взаимосвязи и совокупности (ст.71 АПК РФ).

Во-первых, был продан единственный реальный актив должника, иного ликвидного имущества должник не имел и не имеет.

Во-вторых, денежные расчеты с должником при продаже объекта недвижимости не производились, в качестве оплаты был получен некий вексель, однако должник не смог пояснить, где и у кого находится этот вексель.

В-третьих, показательно, что у должника, который на словах был готов и собирался в будущем погашать долг, отсутствовали (были закрыты) расчетные счета.

В-четвертых, должник с июня 2010 года находился в состоянии ликвидации, то есть в течение более чем года не вел никакой реальной деятельности.

В-пятых, ни в материалах исполнительного производства, ни в материалах арбитражного дела не было никаких достоверных доказательств наличия у должника каких-либо иных активов, за счет которых возможно погашение долга.

И, наконец, в-шестых, с ноября 2009 года и до момента рассмотрения дела (август 2011 года) должник не перечислил взыскателю никаких денежных средств.

Также критически мы отнеслись к доводу ответчика о наличии у него иного имущества — дебиторской задолженности, за счет которой якобы возможно погашение долга.

Необходимо отметить, что наличие дебиторской задолженности было обосновано только регистрами бухгалтерского учета. При этом ни одного первичного документа (акта, накладной и т.п.) должник не представил, дважды не исполнив соответствующее требование арбитражного суда.

Тем не менее, для определения рыночной стоимости указанной дебиторской задолженности по ходатайству истца арбитражным судом была назначена оценочная экспертиза. Как указал эксперт, рыночная стоимость оцениваемой дебиторской задолженности должника на сумму 7 млн 551 тыс. рублей составляет 664 396 рублей. Такой вывод эксперта, на первый взгляд, подтверждает позицию ответчика о том, что окончательной и безусловной невозможности исполнения требований исполнительного документа не возникло, поскольку теоретически погашение долга (хотя бы в части) возможно за счет данной дебиторской задолженности.

Однако с тем, что указанная оценщиком сумма представляет собой часть долга взыcкателя, погашение которого возможно, мы также не согласились. Аргументировали мы свою позицию следующим.

Во-первых, при отсутствии первичных бухгалтерских документов, подтверждающих конкретное право требования на соответствующую дебиторскую задолженность, взыскание в рамках исполнительного производства не может быть обращено в принципе. В такой ситуации необходимо учитывать, что обращение взыскания на дебиторскую задолженность производится при отсутствии согласия взыскателя или невнесении (неперечислении) дебитором дебиторской задолженности на депозитный счет подразделения судебных приставов — путем продажи дебиторской задолженности с торгов (п.2 ст.76 Закона об исполнительном производстве).

При проведении торгов дебиторская задолженность (конкретное право требования) без документов, подтверждающих сам факт существования и размер этой задолженности, реализована быть не может. В свою очередь отсутствие возможности реализации имущества (дебиторской задолженности) означает невозможность исполнения исполнительного документа в пользу взыскателя.

Во-вторых, по большей части дебиторской задолженности истек срок исковой давности, в этом случае существует прямой запрет на обращение взыскания на такую дебиторскую задолженность (подп.1 п.3 ст.76 Закона об исполнительном производстве).

Эксперт, проводя оценку, признал безнадежной по мотиву пропуска срока исковой давности дебиторскую задолженность, составляющую 36,4% от ее общей суммы.

К моменту рассмотрения данного дела в июне 2011 года истек срок исковой давности еще в отношении части задолженности. Общий размер задолженности с истекшим сроком исковой давности к моменту вынесения решения арбитражным судом составлял уже 54,96% от ее общей суммы.

Кроме того, эксперт-оценщик по ходатайству истца был допрошен в арбитражном суде. На прямой вопрос представителя истца о рыночной стоимости дебиторской задолженности должника при отсутствии первичных бухгалтерских документов, подтверждающих данные права требования, эксперт признал, что «рыночная стоимость такой дебиторской задолженности будет близка к нулю».

Учитывая отсутствие у должника первичных бухгалтерских документов по конкретным правам требования, арбитражный суд согласился с тем, что наличие в бухгалтерских регистрах должника данных о дебиторской задолженности само по себе довод истца о наступившей невозможности погашения долга не опровергает.

В итоге арбитражный суд согласился с нами в главном: снятие судебным приставом-исполнителем ареста с ликвидного имущества (объекта недвижимости) должника, за счет которого мог быть исполнен судебный акт о взыскании с него денежных средств, сделало невозможным исполнение судебного акта, несмотря на то, что сам должник формально не ликвидирован и имеет некое «имущество». В результате суд вынес решение в нашу пользу, взыскав с федерального бюджета весь остаток задолженности по исполнительному листу — 2 млн 699 тыс. рублей

В апелляции выяснилось, что судебный пристав был уволен в день подачи иска и не был уведомлен о судебном заседании

На судебный акт (решение Арбитражного суда Свердловской области от 16.06.2011 г. по делу №А60-37770/2010) были поданы три апелляционные жалобы: от ответчика — ФССП России, от самого судебного пристава-исполнителя, и даже от должника. Позиция заявителей жалоб фактически не отличалась от их позиции в арбитражном суде первой инстанции.

Однако судебным приставом-исполнителем в апелляционной жалобе был заявлен новый процессуальный довод. Якобы он не был в установленном порядке уведомлен о месте и времени рассмотрения дела, что, как известно, является абсолютным основанием для отмены судебного акта (п.2 ч.4 ст.270 АПК РФ). Его неуведомление было связано с тем, что он был уволен из службы судебных приставов.

И, как это не покажется странным, мы обратились в арбитражный суд с иском именно в день увольнения судебного пристава-исполнителя, он был привлечен к участию в деле по нашему ходатайству в качестве третьего лица.

Привлекали мы его как должностное лицо, непосредственно совершившее незаконные действия, которыми был причинен ущерб нашему клиенту. При этом в исковом заявлении мы указали адрес судебного пристава-исполнителя как должностного лица (адрес Железнодорожного отдела УФССП России по Свердловской области), направив по данному адресу копию искового заявления.

«Лица, участвующие в деле, обязаны сообщить арбитражному суду об изменении своего адреса во время производства по делу. При отсутствии такого сообщения копии судебных актов направляются по последнему известному арбитражному суду адресу и считаются доставленными, хотя бы адресат по этому адресу более не находится или не проживает» (ч.2 ст.124 АПК РФ).

Таким образом, на момент подачи искового заявления судебный пристав-исполнитель являлся должностным лицом Железнодорожного отдела УФССП России по Свердловской области и после своего увольнения ни арбитражный суд, ни истца о каком-либо ином своем адресе не уведомлял.

Поэтому мы обоснованно посчитали, что он был уведомлен арбитражным судом надлежащим образом, то есть по последнему известному арбитражному суду адресу.

Кроме того, мы обратили особое внимание арбитражного суда апелляционной инстанции на то, что и в апелляционной жалобе по данному делу судебный пристав-исполнитель указал в качестве своего адреса именно адрес Железнодорожного отдела УФССП России по Свердловской области.

Несмотря на то что арбитражный суд апелляционной инстанции согласился с нами в данном вопросе, эта ситуация иллюстрирует неурегулированность правового статуса судебного пристава-исполнителя при оспаривании его действий.

Принципиально, что в подобной ситуации конкретный судебный пристав-исполнитель в арбитражном деле участвует исключительно как должностное лицо, не лично. Поэтому при увольнении (уходе в отпуск, болезни или даже смерти) конкретного человека в качестве лица, участвующего в арбитражном деле, указывается в любом случае то должностное лицо, которое вынесло оспариваемое постановление (совершило оспариваемые действия или бездействие).

Арбитражные суды на практике фактически руководствуются данным подходом. В судебных заседаниях по указанному делу в качестве представителя судебного пристава-исполнителя, вынесшего незаконное постановление о снятии ареста, участвовал другой судебный пристав-исполнитель Железнодорожного отдела УФССП России по Свердловской области, который также был уведомлен о месте и времени судебного заседания (ч.4 ст.123 АПК РФ).

Показательно, что доверенность этому представителю выдается руководителем соответствующего отдела УФССП, а не конкретным судебным приставом-исполнителем, интересы которого он представляет в арбитражном деле.

После успешного для нас апелляционного рассмотрения дела (постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 23.08.2011 г. по делу №А60-37770/2010) ответчиком и третьими лицами были поданы три кассационные жалобы на постановление апелляционного суда.

Однако ФАС Уральского округа подтвердил законность судебных актов арбитражных судов первой и апелляционной инстанций, оставив их без изменения, а кассационные жалобы по делу — без удовлетворения (постановление от 07.12.2011 г. по делу № А60-37770/2010).

Впоследствии исполнительный лист был в установленном порядке предъявлен нами для исполнения в Минфин России, который перечислил на счет нашего клиента всю причитающуюся сумму.

Для нас это дело значимо как пример успеха, достигнутого исключительно за счет квалификации наших судебных юристов в сложной, неоднозначной ситуации. Несмотря на то, что сам клиент не особо верил в успех иска против государства, за счет своих знаний права, арбитражного процесса и арбитражной практики, юристы ИНТЕЛЛЕКТ-С обеспечили восстановление нарушенного права клиента в полном объеме.

Статья опубликована в журнале «Арбитражная практика» (№1/2013)

[1] Следователем СО №10 СУ при УВД по МО г. Екатеринбург 30.06.2011 г. было возбуждено уголовное дело по факту отмены постановления об аресте имущества ЗАО «Торглизинг» по признакам состава преступления, предусмотренного ч.1 ст.293 УК РФ (халатность). Данное уголовное дело, по имеющейся у нас информации, прекращено за истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности.

исполнение решений, коллекторские услуги, коммерческие споры, коммерческое право, споры по недвижимости

Похожие материалы

Юридические услуги, разрешение споров, патентные услуги, регистрация товарных знаков, помощь адвокатаюридическое сопровождение банкротства, услуги арбитражного управляющего, регистрационные услуги для бизнеса


Екатеринбург
+7 (343) 236-62-67

Москва
+7 (495) 668-07-31

Нижний Новгород
+7 (831) 429-01-27

Новосибирск
+7 (383) 202-21-91

Пермь
+7 (342) 270-01-68

Санкт-Петербург
+7 (812) 309-18-49

Челябинск
+7 (351) 202-13-40


Политика информационной безопасности