print

Институт полезный — формулировки неидеальны

Положения статей АПК и ГПК РФ далеки от идеала, порождают массу вопросов и нуждаются в совершенствовании.

Системная проблема заключается в том, что отсутствует какая-либо унификация института заявления о фальсификации доказательств.

В комментарии к статье Артура Аванесяна «Фальсификация доказательств» Роман Речкин, старший партнер юридической фирмы INTELLECT, отмечает, что автор справедливо обращает внимание на ряд вопросов, возникающих при применении норм АПК и ГПК РФ о фальсификации (подложности) доказательств. Однако при этом почему-то обходит вниманием главные, системные вопросы этого института.

Природа института заявления о фальсификации доказательств

Прежде всего необходимо отметить, что наука российского гражданского процесса до настоящего момента не выработала единого понимания природы института разрешения вопросов фальсификации доказательств. Есть несколько позиций.

Первая точка зрения сводится к тому, что это частный случай признания доказательства недостоверным, когда недостоверность доказательства связана с его формой. Однако при таком подходе неясно, почему по правилам ст. 161 АПК РФ нельзя признать недостоверными иные доказательства (показания свидетелей, заключение эксперта).

Вторая точка зрения гласит, что это специальная процедура, которая дает право лицу согласиться на исключение данного доказательства из числа доказательств по делу. Это исключение из принципа общности доказательств: любое приобщенное судом доказательство становится «общим», на него могут ссылаться все лица, участвующие в деле, вернуть его назад (изъять из дела) нельзя. При этом ст. 186 ГПК РФ не предусматривает возможность с согласия лица исключить доказательство по делу.

В любом случае показательно, что и ст. 161 АПК РФ, и ст. 186 ГПК РФ находятся не в главах соответствующих кодексов о доказательствах, а в главах о судебном разбирательстве.

Предмет фальсификации

Второй принципиальный, системный вопрос данного института, на который справедливо обращает внимание автор статьи, заключается в том, чтó именно в доказательстве может являться предметом фальсификации: форма, содержание или же и то, и другое.

С одной стороны, в арбитражном процессе предметом проверки является только форма. Достоверность доказательства проверяется арбитражным судом не по правилам ст. 161 АПК РФ. Доказательство признается арбитражным судом достоверным, если в результате его проверки и исследования выясняется, что содержащиеся в нем сведения соответствуют действительности (ч. 3 ст. 71 АПК РФ).

С другой стороны, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в Определении от 9 марта 2010 г. №52-010-2 разъяснила, что под фальсификацией доказательств по смыслу ст. 303 УК РФ следует понимать «любое искажение сути, объема, внешнего вида, веса и других характеристик доказательств (или хотя бы одного доказательства), влияющее на полное и объективное рассмотрение дела».

Разница этих подходов породила вопрос о том, может ли по правилам ст. 161 АПК РФ разрешаться вопрос о так называемом интеллектуальном подлоге, когда по форме доказательство безупречно, но оформлено оно в отношении несуществующего обстоятельства (например, расписка о выдаче займа оформлена и подписана надлежащим лицом, но деньги по ней реально не передавались).

Этот спор был разрешен абз. 2 п. 39 Постановления Пленума ВС РФ от 23 декабря 2021 г. №46 «О применении АПК РФ при рассмотрении дел в суде первой инстанции» (далее — Постановление Пленума №46), где Верховный Суд указал:

В порядке статьи 161 АПК РФ подлежат рассмотрению заявления, мотивированные наличием признаков подложности доказательств, то есть совершением действий, выразившихся в подделке формы доказательств.

Унификация института отсутствует

Автор упоминает о несовпадении формулировок ст. 161 АПК РФ и ст. 186 ГПК РФ и обращает внимание на несовпадение процедур проверки фальсификации (подложности) доказательств в гражданском и в арбитражном процессе. Однако, на наш взгляд, системная проблема заключается не в отдельных несовпадениях, а в том, что в российском процессуальном законодательстве без каких-либо разумных причин в принципе отсутствует какая-либо унификация этого института.

Если сравнить соответствующие процедуры, то мы увидим, что различий в них едва ли не больше, чем сходства:

Гражданский процесс
(ст. 186 ГПК РФ)
Арбитражный процесс
(ст. 161 АПК РФ)
Название института «Заявление
о подложности»
«Заявление
о фальсификации»
Форма заявления Любая Только письменная
Принятие судом мер по проверке заявления Необязательно Обязательно*
В отношении каких доказательств может быть заявлено В отношении любого «имеющегося в деле доказательства» В отношении «доказательства, представленного другим лицом, участвующим в деле»
Установление порядка заявления Нет Да
Возможность исключения из числа доказательств с согласия лица Нет Да
Обязанность суда сообщить о признаках преступления правоохранительному органу Есть
(ч. 3 ст. 226 ГПК РФ)
Нет**

* Однако назначать именно экспертизу для проверки фальсификации доказательства суд не обязан (Определение Конституционного Суда РФ от 21 октября 2008 г. №655-О-О).
** Направление частного определения — право арбитражного суда, а не обязанность (ч. 1 ст. 188.1 АПК РФ); подход судов по этому вопросу не изменился, несмотря на указание об обратном в абз. 6 п. 39 Постановления Пленума №46.

Автор обоснованно отмечает, что ст. 186 ГПК РФ не содержит подробного описания порядка заявления о подложности доказательства и порядка его рассмотрения судом, в сравнении со ст. 161 АПК РФ. При этом вопрос корректности и разумности процедуры, предусмотренной ст. 161 АПК РФ, автор почему-то не рассматривает.

Так, например, заявление о фальсификации доказательства в арбитражном процессе допускается исключительно в письменной форме, но какой-либо разумный смысл этого правила понять сложно. Если суду необходимо иметь в материалах дела подпись лица, заявившего о фальсификации, для этого достаточно подписи лица в протоколе судебного заседания, отдельное заявление для этого не нужно. Если причиной такого требования является необходимость обоснования заявителем фальсификации, указания на то, в чем эта фальсификация заключается, то, к сожалению, именного этого (требования мотивированности заявления о фальсификации) ст. 161 АПК РФ и не содержит. То есть письменное заявление о фальсификации может быть и немотивированным.

Ну и, наконец, ст. 186 ГПК РФ не требует подачи заявления о фальсификации непременно в письменной форме, что, очевидно, не мешает судам общей юрисдикции применять этого институт в гражданском процессе.

С заявительной процедурой, предусмотренной ст. 161 АПК РФ и ст. 186 ГПК РФ, связан и вопрос о том, вправе ли сам суд поставить вопрос о фальсификации доказательства на обсуждение сторон в отсутствие заявления сторон. Например, если суд считает, что доказательство может быть сфальсифицированным, но ни одна из сторон об этом не заявляет. К сожалению, ни нормы АПК РФ и ГПК РФ, ни разъяснения ВС РФ, включая Постановление Пленума №46, ответа на этот вопрос не дают.

Применительно к ч. 1 ст. 161 АПК РФ необходимо отметить и явно неудачную формулировку о фальсификации именно «доказательства, представленного другим лицом, участвующим в деле». Эта формулировка, строго говоря, выводит из сферы применения ст. 161 АПК РФ доказательства, истребованные самим судом. Даже если об истребовании этого доказательства ходатайствовало лицо, участвующее в деле (например, применительно к ч. 4 ст. 66 АПК РФ), представляется это доказательство лицом, у которого оно было истребовано, а не лицом, участвующим в деле. Конечно, вряд ли законодатель хотел допустить попадание в материалы дела фальсифицированных доказательств, истребованных самим судом. Тем не менее кодекс устанавливает в данном случае именно такое правило.

Уголовно-правовые последствия заявления о фальсификации

Также автор обоснованно рассматривает уголовно-правовые последствия заявления о фальсификации, но вопросы корректности соотношения этих институтов с нормами уголовного законодательства обходит молчанием. Между тем вопросов «на стыке» ст. 161 АПК РФ и ст. 186 ГПК РФ, с одной стороны, и ст. 303 УК РФ и ст. 306 УК РФ с другой возникает множество.

Так, ч. 1 ст. 161 АПК РФ предусматривает, что «суд... разъясняет уголовно-правовые последствия такого заявления», при этом, откровенно говоря, неясно, кому и зачем суд разъясняет эти последствия, а само разъяснение, очевидно, не имеет какого-либо правового смысла.

Связано это с тем, что преступление, предусмотренное ст. 303 УК РФ, имеет формальный состав, признается оконченным с момента предъявления фальсифицированного доказательства суду. В связи с этим вряд ли можно признать разумным разъяснение уголовно-правовых последствий фальсификации не лицу, которое представило сфальсифицированное доказательство в суд, а представителю лица, участвующему в одном из последующих судебных заседаний, в котором заявлено о фальсификации. Отмечу, что представитель лица, участвующий в последующем судебном заседании, в котором заявлено о фальсификации, может вообще не знать о фальсификации доказательства.

В любом случае в момент предупреждения представителя о последствиях деяние — предоставление фальсифицированного доказательства в суд — уже совершено, в связи с чем это разъяснение не имеет какого-либо правового смысла.

Также нельзя не отметить, что ни ст. 303 УК РФ, ни ст. 306 УК РФ не предусматривают в качестве условия привлечения к уголовной ответственности за совершение соответствующего преступления какого-либо «уведомления», «предупреждения» или «разъяснения последствий» каким-либо лицам. При совершении преступления лицо привлекается к уголовной ответственности — независимо от того, «разъясняли» ли ему (или иному лицу) уголовно-правовые последствия преступного деяния.

Отдельно необходимо отметить, что ст. 161 АПК РФ не указывает, какие именно «уголовно-правовые последствия» заявления о фальсификации должен разъяснить суд, в связи с чем ВС РФ указал в абз. 5 п. 39 Постановления Пленума № 46: «...следует предупредить об уголовно-правовых последствиях как лицо, обратившееся с заявлением о фальсификации доказательства (статья 306 УК РФ), так и лицо, представившее такое доказательство (ст. 303 УК РФ)».

Однако возможность привлечения в подобной ситуации к уголовной ответственности по ст. 306 УК РФ вызывает сомнение, поскольку сам ВС РФ в п. 19 Постановления Пленума ВС РФ от 28 июня 2022 г. №20 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях против правосудия» четко разъяснил:

Объективная сторона заведомо ложного доноса (статья 306 УК РФ) состоит в умышленном сообщении в органы дознания, предварительного следствия или прокуратуры (здесь и далее выделено автором. – Прим. ред.) заведомо недостоверной информации о событии подготавливаемого, совершаемого либо совершенного уголовно наказуемого деяния независимо от того, содержит ли такое сообщение указание на причастность к данному деянию конкретных лиц. Заведомо ложным доносом признается и подача мировому судье заявления о возбуждении уголовного дела о преступлении, указанном в части 2 статьи 20 УПК РФ, если такое заявление содержит заведомо недостоверную информацию о совершении уголовно наказуемого деяния конкретным лицом.

То есть заявление о фальсификации доказательства, поданное в арбитражный суд, объективной стороной ст. 306 УК РФ не охватывается.

Резюмируя, отметим, что институт разрешения вопросов фальсификации (подложности) доказательств в гражданском процессе, безусловно, необходим и востребован, но формулировки ст. 161 АПК РФ и ст. 186 ГПК РФ далеки от идеала. И нормы закона, и практика их применения судами порождают массу вопросов и нуждаются в совершенствовании.

Источник: «Адвокатская газета» (№21 (374) / 2022)

Статьи экспертов юридической фирмы INTELLECT >>

Юридические услуги, разрешение споров, патентные услуги, регистрация товарных знаков, помощь адвокатаюридическое сопровождение банкротства, услуги арбитражного управляющего, регистрационные услуги для бизнеса


Екатеринбург
+7 (343) 236-62-67

Москва
+7 (495) 668-07-31

Нижний Новгород
+7 (831) 429-01-27

Новосибирск
+7 (383) 202-21-91

Пермь
+7 (342) 270-01-68

Санкт-Петербург
+7 (812) 309-18-49

Челябинск
+7 (351) 202-13-40


Политика информационной безопасности