Кредитная игра в молчанку
Умолчание заемщика об одновременном оформлении кредитов в нескольких банках говорит о недобросовестности.
04.06.2025 | Адвокатская газета | Марина Нагорная
26 мая Верховный Суд вынес Определение №304-ЭС24-24028 по делу №А03-9272/2023, в котором согласился с выводами суда округа о том, что действия должника по умолчанию о наличии взятых в других банках кредитов ограничили возможности кредиторов по оценке рисков заключаемых с ним дальнейших сделок.
Павел Росс заключил 10 договоров потребительского кредитования с 8 банками на общую сумму в 7,5 млн руб., 9 из этих договоров были заключены в период с 15 по 23 сентября 2022 г. Мужчина исполнял обязательства по кредитам до увольнения с официального места работы 30 января 2023 г. в связи с сокращением штата. Его официальный ежемесячный доход на момент заключения сделок составлял 133 тыс. руб., что превышало сумму ежемесячных выплат по кредитным обязательствам.
8 июня 2023 г. Павел Росс обратился в Арбитражный суд Алтайского края с заявлением о признании себя банкротом, которое было удовлетворено решением от 12 июня 2023 г., была введена процедура реализации имущества гражданина, финансовым управляющим утверждена Александра Бельтюкова.
Позднее, ссылаясь на ст. 213.28 Закона о банкротстве, финансовый управляющий заявил ходатайство о завершении процедуры реализации имущества, прося освободить должника от дальнейшего исполнения обязательств. Суд отказал в этом на основании п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве в связи с недобросовестным поведением должника, выразившимся в принятии на себя заведомо неисполнимых обязательств. Апелляция отменила определение первой инстанции и освободила должника от дальнейшего исполнения обязательств. Суд пришел к выводу, что вся запрошенная кредиторами и предоставленная должником информация соответствовала действительности, должник не совершал умышленных противоправных действий в отношении своих кредиторов. Однако далее кассация отменила постановление апелляционного суда, поддержав выводы первой инстанции.
Тогда Павел Росс обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ указала, что законодательство о банкротстве позволяет освободиться от долгов честному должнику, неумышленно попавшему в затруднительное финансово-экономическое положение. При установлении недобросовестности должника суд в зависимости от обстоятельств дела, с учетом характера и последствий такого поведения, применяет меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестных кредиторов от недобросовестного поведения должника в виде отказа в освобождении от дальнейшего исполнения требований кредиторов по итогам завершения банкротных процедур. Одновременное обращение потенциального заемщика в разные банки для определения оптимальных для него условий кредитования еще не свидетельствует о недобросовестном поведении должника.
Вместе с тем, пояснил ВС, после определения таких оптимальных условий кредитования стандартным поведением добросовестного заемщика является обращение в банк, предложивший лучшие условия, с целью получения кредита на всю необходимую сумму, предоставив тем самым банку возможность оценить перспективы и риски заключения сделки. При одновременном обращении за получением кредита в несколько банков стандартным поведением добросовестного потенциального заемщика будет являться указание соответствующей информации о получении им заемных средств в иных кредитных учреждениях, поскольку иное лишает кредиторов возможности объективно оценить риски и возможности заемщика исполнить обязательства.
Как отметил Верховный Суд, на момент обращения Павла Росса в банки за получением кредитных средств информация о заключении кредитного договора передавалась в бюро кредитных историй в срок не позднее окончания третьего рабочего дня после наступления соответствующего события. Самостоятельно информацию об одномоментном оформлении кредитных договоров в нескольких банках должник своим кредиторам не сообщал. Следовательно, действия Павла Росса обоснованно квалифицированы судами первой инстанции и округа как умышленное сокрытие от банков информации о долговой нагрузке, невозможность обслуживания которой и повлекло банкротство должника.
Кроме того, обратил внимание ВС, Павел Росс указал на направление полученных по потребительским кредитам средств на развитие бизнеса, доходом от которого должник планировал погашать обязательства, что также не соответствует поведению добросовестного заемщика. Процесс получения кредита с целью развития бизнеса предполагает предоставление в банк дополнительных сведений о таком бизнесе, возможность банка оценить бизнес-план заемщика. Отсутствие успеха в реализации бизнес-плана, как указывает сам должник, стало одной из причин банкротства. Сокрытие от банков информации о реальной цели получения кредитных средств также лишило кредиторов возможности объективно оценить риски при их выдаче и предостеречь от сомнительных финансовых вложений предоставляемых денежных средств.
Верховный Суд согласился с выводами суда округа о том, что действия Павла Росса ограничили возможности кредиторов по оценке рисков заключаемых с должником сделок и, следовательно, возложение всех негативных последствий от неисполнения таких сделок на должника путем отказа в получении им выгоды — освобождения от обязательств перед кредиторами — в рассматриваемом случае является справедливым. При этом, отметил он, выводы апелляции о добросовестном поведении должника основаны на представлении последним внешне безупречных сведений и в нарушение приведенных правовых позиций сделаны без оценки совокупного характера поведения должника, реальных последствий такого поведения. Противоречат материалам дела и выводы апелляционного суда о том, что банки не обращались за сведениями о кредитной истории должника при выдаче ему кредитов.
Судебная коллегия отметила: должник не привел доводов о том, что в его отношении были совершены мошеннические действия, отсутствуют сведения об обращении в правоохранительные органы с соответствующим заявлением. Поскольку суды первой и кассационной инстанций разрешили обособленный спор правильно, Верховный Суд оставил без изменения постановление суда округа, а кассационную жалобу — без удовлетворения.
Комментируя определение, партнер АБ «ЭКС ЛЕГЕС» Максим Дрожжин отметил, что не в полной мере поддерживает сложившийся в последнее время в судебной практике «прокредиторский» курс. «Однако в данном конкретном случае, пожалуй, соглашусь с позицией Верховного Суда о том, что выводы апелляционного суда о добросовестном поведении должника были сделаны без оценки совокупного характера поведения должника и реальных последствий такого поведения, а действия должника обоснованно квалифицированы судами первой и кассационной инстанций как умышленное сокрытие от банков информации о долговой нагрузке, невозможность обслуживания которой и повлекло банкротство должника», — указал эксперт.
Как пояснил адвокат, сложившаяся судебная практика исходит из того, что законодательство о банкротстве устанавливает стандарт добросовестности, позволяя освободиться от долгов только честному гражданину-должнику, неумышленно попавшему в затруднительное финансово-экономическое положение, открытому для сотрудничества с финансовым управляющим, судом и кредиторами и оказывавшему им активное содействие в проверке его имущественной состоятельности и соразмерном удовлетворении требований кредиторов.
Ссылаясь на разъяснения, приведенные в п. 45 Постановления Пленума ВС от 13 октября 2015 г. №45 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан», Максим Дрожжин отметил, что согласно абз. 4 п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве освобождение должника от обязательств не допускается, если доказано, что при возникновении или исполнении обязательства, на котором конкурсный кредитор или уполномоченный орган основывал свое требование в деле о банкротстве должника, последний действовал незаконно, в том числе совершил действия, указанные в этом абзаце. «Соответствующие обстоятельства могут быть установлены в рамках любого судебного процесса или обособленного спора по делу о банкротстве должника, а также в иных делах. Таким образом, из системного толкования норм права и анализа судебной практики следует, что должника не освободят от обязательств, если он при получении кредита указал ложные сведения о своих долгах или доходах», — пояснил он.
Адвокат обратил внимание на то, что суд апелляционной инстанции верно указал, что к гражданину-должнику законодателем предъявляются повышенные требования в части добросовестности, но вопреки этому пришел к выводу о том, что именно банки должны представить доказательства того, что ими осуществлялись меры по реальной проверке платежеспособности должника. «В связи с этим, руководствуясь подходом о справедливом распределении судом бремени доказывания, апелляция возложила такое бремя на кредиторов как профессиональных участников заемных правоотношений, вследствие чего допустила судебную ошибку, которую пришлось исправить суду кассационной инстанции», — резюмировал Максим Дрожжин.
Адвокат Михаил Гаранин отметил, что с формальной точки зрения Верховный Суд подчеркнул приоритет добросовестности при оценке права гражданина на освобождение от обязательств по итогам процедуры банкротства. Суд акцентировал внимание на том, что формальное соблюдение заемщиком требований о предоставлении информации банку не исключает обязанность раскрывать факты, имеющие значение для оценки кредитного риска, включая одновременное оформление займов в других банках и реальную цель получения средств. Однако, по мнению адвоката, позиция апелляционной инстанции, освободившей гражданина от обязательств, выглядит более справедливой и обоснованной в социальном смысле.
Эксперт полагает, что стандарты поведения заемщика, логичные для профессиональных участников хозяйственного оборота — крупных предпринимательских структур, не должны применяться к физическим лицам и малому бизнесу. Сравнительно крупные заемщики могут, принимая решение о кредитовании, позволить себе получение квалифицированной юридической помощи, привлекать специалистов для оценки рисков, аудиторов и т.п. Физические же лица и малый бизнес, как правило, сосредоточиваются на выполнении формальных требований и, находя в этих требованиях уязвимости, используют их для снижения издержек. «И здесь возникающие риски должны нести банковские структуры как сильная сторона правоотношений», — считает Михаил Гаранин. Он добавил, что если для судов позиция ВС станет ориентиром на комплексный анализ поведения должника, выходящего за рамки документального сопровождения сделок, то для участников оборота оно не будет иметь особого значения, поскольку рассматриваемая категория заемщиков об этом судебном акте просто не узнает.
Наш комментарий:
Илья Абрамов, INTELLECT, специально для «Адвокатской газеты»:
Адвокат, советник INTELLECT Илья Абрамов отметил, что определение вынесено в довольно редкой ситуации: судья Верховного Суда истребовал дело и передал его на рассмотрение Судебной коллегии, но итогом рассмотрения стала не отмена судебных актов нижестоящих судов, а оставление в силе. «Это показывает, что на вопрос, который был предметом обсуждения в этом споре, у разных судей Верховного Суда были разные точки зрения — и в результате победила более жесткая позиция в отношении должника», — пояснил он.
Илья Абрамов обратил внимание на довольно широкое толкование судами нормы абз. 4 п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве, когда поведение должника оценивается не только с позиций формальной законности, но и с точки зрения добросовестности. «Сама норма содержит общий перечень ситуаций, которые могут толковаться как недобросовестные, в частности сообщение кредитору заведомо ложных сведений при получении кредита. Верховный Суд конструирует подразумеваемое правило поведения: при одновременном обращении за получением кредита в несколько банков стандартным поведением добросовестного потенциального заемщика будет являться указание соответствующей информации о получении им заемных средств в иных кредитных учреждениях. Тезис выглядит справедливым, поскольку было бы странно перекладывать на банки риски того, что информация в бюро кредитных историй передается с небольшой задержкой, когда сам заемщик данную информацию перед банками не раскрыл. Если заемщик не указывал при получении кредитов сведения о том, что он обращался в еще несколько кредитных учреждений в этот же период времени, такое поведение действительно начинает выглядеть подозрительно», — указал эксперт.
Адвокат пояснил, что фактически можно говорить об обмане в форме умолчания, если в заявке на получение кредита банк действительно запрашивал информацию об иных заемных обязательствах должника, а заемщик умолчал об этих обстоятельствах. «Сложнее ситуация выглядит в том случае, если в банковских формах на кредитование данной графы не было: допустимо ли вменять заемщику подразумеваемую обязанность раскрыть информацию о параллельном получении кредитов, если банк напрямую об этом не спрашивает? В данном деле Верховный Суд, по всей видимости, отвечает «да». Однако был бы ответ таким же, если бы речь не шла о 10 кредитах за 8 дней, — вопрос спорный», — заключил Илья Абрамов.
Комментарии экспертов юридической фирмы INTELLECT >>
Похожие материалы
