*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.
Башнефть-2. Продолжение
Роман Речкин – о предварительном судебном заседании по иску Генпрокуратуры о виндикации акций Башкирской содовой компании.
14 октября 2020 года состоялось предварительное судебное заседание по иску Генпрокуратуры о виндикации акций Башкирской содовой компании (дело №А07-20576/2020), дело назначено в основное судебное заседание на 30 октября 2020 года.
Несмотря на то, что исход дела, на мой взгляд, предрешён, в ходе рассмотрения дела возникло множество интересных процессуальных вопросов, которые заслуживают внимания.
Прежде всего, хочу отметить, что до этого заявлялось о самостоятельной позиции Республики Башкортостан, глава которой Радий Хабиров категорически заявлял, что республика направила свой иск в арбитражный суд с требованием вернуть акции в собственность республики. При этом декларировалось, что Башкортостан с Генпрокуратурой РФ не согласен, республика считает, что АО «Сода» всегда была в республиканской собственности и неправомерной является не приватизация (1994-1998 годов), а присоединение АО «Сода» к АО «Каустик» в 2013 году с «размытием» доли республики с контрольного пакета до 38,27% акций БСК.
Никакого «своего иска» Республики Башкортостан в деле нет и очевидно не будет, и, как я понимаю, вопрос этот решался не в Уфе. В целом это означает, на мой взгляд, что РБ будет только пассивным наблюдателем в этом деле, интересы Башкирии в данном случае как-либо учтены не будут.
Теперь более интересные вопросы про процесс.
По КАДу прошло ходатайство Генпрокуратуры РФ «об уточнении размера исковых требований»; в предварительном судебном заседании представитель истца озвучил это «уточнение», оно заключается в привлечении в качестве соответчиков: реестродержателя — АО «Реестр», номинального держателя акций — банка «Уралсиб», а также... самой БСК.
Мотивировано это было истцом стремлением «упростить исполнение решения суда».
Понятно, что Генпрокуратура РФ не сомневается в удовлетворении иска, так что в предварительном судебном заседании уже решает вопросы, связанные с его принудительным исполнением. Арбитражный суд в данном случае связан волеизъявлением истца, поскольку именно истец определяет круг ответчиков, которым он адресует свои требования.
Однако, заявив о привлечении соответчиков, истец обязан сформулировать требования к каждому из них (чего Генпрокуратура, конечно, не сочла необходимым сделать). По иску об истребовании акций ответчиками, очевидно, являются лица, которым эти акции принадлежат (акционеры). С некоторой натяжкой ответчиком может являться и номинальный держатель акций.
Но вот привлечение в качестве соответчика реестродержателя, который выполняет технические функции по учету акций, не кажется мне разумным. Очевидно реестродержатель в таком споре — третье лицо без самостоятельных требований.
Что касается привлечения в качестве ответчика самой БСК, мотивы этого сложно понять даже с учетом заявленной цели «упрощения исполнения решения суда».
При этом показательно, что, оспаривая приватизацию Стерлитамакского производственного объединения «Сода» (которая была разрешена распоряжением Совмина Республики Башкортостан от 24.09.1993 №1244р, план приватизации был утвержден решением коллегии Госкомитета РБ по управлению гос. собственностью 15.11.1994) и приватизацию Стерлитамакского производственного объединения «Каустик» (произошла в 1998 году), то есть фактически заявляя о незаконности ненормативных актов органов госвласти Башкирии, Генпрокуратура не сочла необходимым привлечь к участию в деле ни один из органов государственной власти республики.
Только по ходатайству ответчика к участию в деле в качестве третьего лица было привлечено Министерство земельных и имущественных отношений Башкирии (правопреемник госкомитета по управлению имуществом РБ).
Правительство РБ к участию в деле не привлечено.
Не менее интересный процессуальный вопрос возник, когда выяснилось, что трем ответчикам, к которым изначально предъявлен иск, принадлежит не 100% акций БСК.
Генпрокуратура РФ, заявляя о принципиальной незаконности приватизации АО «Сода» и АО «Каустик» и, соответственно, принадлежности всего имущественного комплекса правопредшественников Российской Федерации, просит истребовать в федеральную собственность только 95,7% акций АО «БСК».
Оставшиеся 4,3 % акций БСК принадлежат примерно 1,5 тыс. акционеров-физлиц.
Исходно иск Генпрокуратуры, очевидно, был переписан из ранее поданного иска по «Башнефти», вот только процедура приватизации и дальнейшего движения акций в этих делах достаточно сильно различается. На вопрос суда представителю Генпрокуратуры, просят ли они истребовать и акции миноритариев, истец ответить не смог, он намерен определиться с этой позицией к следующему заседанию.
Тут истец, на мой взгляд, попал в некую патовую ситуацию. Если Генпрокуратура истребует только 95,7% акций АО «БСК», это, во-первых, противоречит её же позиции о принципиальной незаконности приватизации АО «Сода» и АО «Каустик» и принадлежности всего имущественного комплекса правопредшественников РФ. Если приватизация незаконна «вся и в принципе», то почему мы истребуем только часть акций? Во-вторых, такое избирательное применение закона «по кругу лиц» несомненно «оценит» ЕСПЧ, куда бывшие владельцы акций вероятно обратятся.
Если же Генпрокуратура РФ заявит об истребовании всех 100% акций АО «БСК», 1,5 тысячи акционеров, которых государство хочет лишить акций, необходимо будет привлекать в качестве соответчиков. Это, во-первых, превратит процесс в подобие митинга «обманутых вкладчиков» (даже при явке части этих акционеров ни в один зал судебного заседания в АС РБ они не войдут), а во-вторых, строго говоря, повлечет неподсудность спора арбитражному суду: иск к ответчикам-физлицам, естественно, подсуден суду общей юрисдикции.
Пока ходатайства о привлечении в качестве третьего лица без самостоятельных требований подали только три акционера-физлица, разрешать их арбитражный суд не стал.
Отмечу, что даже если Генпрокуратура заявит об истребовании только 95,7% акций АО «БСК», на мой взгляд, 1,5 тысячи акционеров-физлиц все равно нужно привлекать к участию в деле, поскольку судебный акт неизбежно затронет их права: признание приватизации БСК незаконной будет означать, что из акционеров (собственников акций) БСК, которые они приобрели правомерно, они превратились в незаконных (хоть и предположительно-добросовестных) владельцев этих акций.
Хотя Генпрокуратура, скорее всего, ограничится истребованием только 95,7% акций АО «БСК», поскольку это явно позволит ускорить процесс и быстрее перейти к «исполнению решения суда». А уж «избирательное применение закона» Генпрокуратуру РФ вряд ли смущает.
Не подготовился истец и к вопросу о том, на каком основании он просит изъять акции у АО «Башкирская химия» и ООО ТД «Башкирская химия», которые приобрели их не по итогам приватизации, а позже, на рынке.
Довод Генпрокуратуры: «незаконным был как самый первый этап приватизации предприятий, входящих в БСК, — «Сода» и «Каустик», так и последующие этапы, также ничтожны все последующие сделки» — делает АО «Башкирская химия» и ООО ТД «Башкирская химия» незаконными владельцами акций, но сам по себе не позволяет эти акции истребовать, в силу добросовестности (по умолчанию) приобретателей.
Вообще у меня возникает вопрос (у Генпрокуратуры, понятно, не возникает) о правовых последствиях признания ничтожной приватизации, по итогам которой возникли новые организации — АО «Сода» и АО «Каустик». Заявляя о ничтожности приватизации, логично «откатывать» ситуацию к «доприватизационному» периоду, включая «упразднение» организаций, возникших по итогам приватизации. Иначе возникает странная коллизия, когда приватизация ничтожна, но возникшие по итогам приватизации АО «Сода» и АО «Каустик» спокойно продолжают существовать...
Ну, и «вишенка на торге»: ответчик АО «Региональный фонд» заявило о пропуске исковой давности, предъявив суду «переписку органов госвласти региона с федеральными органами власти» по поводу приватизации БСК. Это делает обоснование того, что исковая давность для Генпрокуратуры РФ в данном деле не истекла, чуть более сложным для Арбитражного суда Республики Башкортостан.
Несмотря на то, что процесс «политический» и исход его, на мой взгляд, не вызывает сомнений, это дело, как любой сложный комплексный спор, ставит множество интересных вопросов, как процессуальных, так и материально-правовых.
Источник: заметка Романа Речкина, INTELLECT, в блоге на сайте Zakon.ru
Начало истории – в первой заметке:
Башнефть-2. Краткий правовой анализ иска Генпрокуратуры о виндикации акций Башкирской содовой компании >>
Статьи экспертов юридической фирмы INTELLECT >>
Похожие материалы
