Медиация в медицине: «подводные камни»
Почему добиться ее практической реализации в России сложно.
Кожевников Илья Вячеславович
С интересом прочел в «АГ» статью адвоката Татьяны Ивановой на тему «"Правовое противостояние" пациента и врача: что поможет преодолению?».
Тем не менее некоторые аспекты в материале представляются спорными.
Так, автор противопоставляет положительные стороны медиации риску уголовного преследования в целом и ставит риторический вопрос: «деньги или тюрьма»? Рассуждает, насколько сложно пациенту добиться «свершившегося правосудия»: если уголовное дело не направлено в суд, то моральная и корыстная составляющие не найдут удовлетворения в ситуации, в которой оказались пациент и его родственники.
Популяризация медиации, безусловно, важна, однако ее применения на практике в России мы, думается, вряд ли дождемся не то что к 2024-му, а даже к 2034 году. Ровно потому, что врачей судят все – пациенты, следователи, прокуроры, суды, СМИ, – и при этом все недовольны тем, что процедура получения денежной компенсации путем подачи гражданского иска очень сложна и терниста: гораздо проще обратиться с заявлением в Следственный комитет, и там точно возбудят уголовное дело.
На сегодняшний день врачей судят все, кроме самих врачей и их профессионального сообщества, как это устроено в США, Италии, Франции. Там медиация действительно работает, и решение о том, нарушил ли врач какие-либо нормы и стандарты, принимают не следователи и прокуроры, не понимающие отличия брадикардии от тахикардии, а сами врачи. Назначенная ими санкция может представлять собой запрет на осуществление медицинской деятельности и (или) серьезный денежный штраф, но никак не уголовное преследование, условное осуждение либо реальное лишение свободы.
В части тезиса о том, что из тысячи возбужденных уголовных дел в отношении врачей в суд попадают лишь сотни, отмечу следующее. Большое количество возбужденных дел обусловлено только лишь политической составляющей реакции власти на посыл общества, а не повально плохими «врачами-убийцами». Никто из врачей не идет на работу, чтобы убивать пациентов и наносить вред их здоровью, и вряд ли кто-то после 15 часов операции будет мило беседовать с родственниками пациента и объяснять, что же все-таки произошло, – в операционной ждут другие больные, чьи жизни нужно спасать сейчас, а потом, может быть, удастся вздремнуть или поесть. Врачи не боги, и исходом болезни или травмы традиционно могут быть как выздоровление, так и смерть.
Автор приводит пример положительного результата медиации, когда удалось убедить родственника не обращаться с исковым заявлением в суд в связи со смертью отца. Однако, на мой взгляд, это очень зыбкая позиция, поскольку потерпевший имеет право обратиться и в правоохранительные органы в течение двух или 10 лет после случая (в зависимости от квалификации), и в суд – спустя любое количество времени.
Безусловно, медиация и любовь к ближнему – это отлично, как и умение договариваться. Однако некоторых юристов вполне можно назвать «террористами»: за неполно оформленную карту стационарного больного, никак не связанную с последствиями для здоровья пациента, они могут взыскать с бюджетного медучреждения 200-400 тыс. руб. Их интересует не медиация, а только деньги.
Источник: заметка Ильи Кожевникова, INTELLECT, в «Адвокатской газете»
Статьи экспертов юридической фирмы INTELLECT >>
Похожие материалы
_80_80.jpg)
