*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.
«Банкротная матрешка»
Как определить начало неплатежеспособности должника.
Начиная с кризисного 2015 года, в России неуклонно растет число банкротств. С 1 октября 2015 года добавлен институт банкротства граждан. В связи с этим совершенствуется и банкротное законодательство. Более глубоким и подробным становится регулирование оспаривания сделок должника, привлечения к субсидиарной ответственности (появилась целая глава III.2 и Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. №53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» вместо двух статей (9 и 10) в более ранней редакции Закона о банкротстве).
Как раз на проблемах, вытекающих из привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, хотелось бы остановиться в настоящей статье.
В качестве примера возьмем следующую ситуацию. Дело о банкротстве организации возбуждено в 2016 году, признаки неплатежеспособности возникают в этот же период, недобросовестное руководство выводит имущество компании и совершает иные действия, направленные на сокрытие активов от обращения взыскания. В тот же период непосредственно контролирующие должника лица также избавляются от личного имущества, полностью понимая дальнейшее банкротство компании.
В рамках дела о банкротстве организации оспариваются сделки, контролирующие лица привлекаются к субсидиарной ответственности. Но пока идет рассмотрение обособленных споров, установление размера субсидиарной ответственности, проходит два-три года.
И вот в 2019 году кредитор, воспользовавшись правом, предусмотренным ст. 61.17 Закона о банкротстве, забирает себе в качестве отступного право требования к контролирующему лицу на основании привлечения к субсидиарной ответственности. Далее кредитор возбуждает дело о личном банкротстве контролирующего лица, начинает оспаривать сделки – и вот тут и наступает юридический парадокс, который, по нашему мнению, можно смело назвать «банкротной матрешкой».
В соответствии с п. 2 ст. 61.2 сделка, совершенная должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов, может быть признана арбитражным судом недействительной, если:
- такая сделка была совершена в течение трех лет до принятия заявления о признании должника банкротом или после принятия указанного заявления и в результате ее совершения был причинен вред имущественным правам кредиторов,
- другая сторона сделки знала об указанной цели должника к моменту совершения сделки (подозрительная сделка).
Предполагается, что другая сторона знала об этом, если она признана заинтересованным лицом либо если она знала или должна была знать об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.
Цель причинения вреда имущественным правам кредиторов предполагается, если на момент совершения сделки должник отвечал или в результате совершения сделки стал отвечать признаку неплатежеспособности или недостаточности имущества и сделка была совершена безвозмездно или в отношении заинтересованного лица.
В силу п. 5 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23 декабря 2010 г. №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», для признания сделки недействительной по данному основанию (п. 2 ст. 61.2 ФЗ «О банкротстве»), необходимо, чтобы оспаривающее сделку лицо доказало наличие совокупности всех следующих обстоятельств:
- сделка была совершена с целью причинить вред имущественным правам кредиторов;
- в результате совершения сделки был причинен вред имущественным правам кредиторов;
- другая сторона сделки знала или должна была знать об указанной цели должника к моменту совершения сделки.
В результате при оспаривании сделки должника одним из основных обстоятельств, требующих доказывания, является неплатежеспособность должника на момент совершения сделки.
Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ в Определении от 12 марта 2019 года №305-ЭС17-11710 (4) по делу №А40-177466/2013 указала:
Сама по себе недоказанность признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества на момент совершения сделки (как одной из составляющих презумпции цели причинения вреда) не блокирует возможность квалификации такой сделки в качестве подозрительной. В частности, цель причинения вреда имущественным правам кредиторов может быть доказана и иным путем, в том числе на общих основаниях (статьи 9 и 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).
Однако суды неуклонно продолжают исследовать неплатежеспособность должника при совершении сделки как основной порок при применении состава ст. 61.2 Закона о банкротстве.
Теперь вернемся к вышеприведенному примеру. Конкурсный кредитор или финансовый управляющий, оспаривающие сделку в личном банкротстве привлеченного к субсидиарной ответственности лица, сталкиваются со следующей проблемой.
Лицо, предвидя и даже инициируя банкротство подконтрольной организации, в 2016 году выводит и собственные активы. Признаки его собственного банкротства наступают только после привлечения к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве организации, ведь требование считается наступившим со дня вступления в законную силу акта о привлечении к субсидиарной ответственности. То есть в нашем случае – в 2019 году.
Суды при рассмотрении споров о признании сделок уже самого лица в его личном банкротстве приходят к выводу о недоказанности признака неплатежеспособности лица при совершении сделки в 2016 году, что формально соответствует действительности, ведь его привлечение к ответственности и требования к нему возникли три года спустя. В итоге при всей очевидности ситуации буква Закона о банкротстве не позволяет такие требования удовлетворять.
Конечно, всегда есть спасительные общие основания – 10, 168, 170 статьи ГК РФ, но доказывание данных составов также вызывает сложности в таких ситуациях:
- Во-первых, необходимо установить, что совершенные сделки содержат пороки, выходящие за пределы состава ст. 61.2 Закона о банкротстве (см. Определения ВС РФ от 29 апреля 2016 г. №304-ЭС15-20061 по делу № А46-12910/2013, от 28 апреля 2016 г. №306-ЭС15-20034 по делу №А12-24106/2014). При достаточной схожести составов и усмотрения суда возникают сложности с обоснованием выхода за пределы ст. 61.2 ФЗ «О банкротстве» при определении признаков злоупотребления.
- Во-вторых, необходимо точно так же установить признак неплатежеспособности на момент совершения сделки (см. Постановление Арбитражного суда Уральского округа №Ф09-1620/17 от 25.02.2020 и Определение ВС РФ об отказе в передаче кассационной жалобы №309-ЭС18-2469(4, 5) от 17.08.2020 по делу №А07-25477/2016).
В результате весь предмет доказывания упирается в момент возникновения признаков неплатежеспособности, которые как бы есть и которых как бы нет.
Разрешить указанную ситуацию могло бы расширительное толкование момента неплатежеспособности бенефициара организации и соотношение его с банкротством организации либо создание института банкротства группы лиц, с объединением фактических обстоятельств дела.
Но, как сказал классик, «жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придется – ни мне, ни тебе».
Статья написана для сайта INTELLECT
Статьи экспертов юридической фирмы INTELLECT >>
Похожие материалы
