print

*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.

Процессуальная реформа Верховного Суда

Подписанный президентом закон вступит в силу со дня начала деятельности апелляционных и кассационных судов общей юрисдикции.

Александр Латыев, ИНТЕЛЛЕКТ-С: «Из документа были исключены некоторые наиболее одиозные его положения, однако часть из них сохранилась».

29.11.2018 | Новая адвокатская газета | Глеб Кузнецов

Эксперты «АГ» оценили то, как изменился финальный текст закона в сравнении с первоначальной версией. В частности, из проекта поправок исключены положения о необязательности мотивировки судебных решений, создании института поверенных и о запрете изменения договорной подсудности.

28 ноября Владимир Путин подписал закон о реформе процессуального законодательства, которым внесены изменения в АПК, ГПК и КАС, а также в иные законодательные акты. Закон, проект которого был разработан Верховным Судом, направлен на совершенствование судебной системы, унификацию правил судебного разбирательства в судах общей юрисдикции и арбитражных судах. Закон вступит в силу с момента начала деятельности апелляционных и кассационных судов общей юрисдикции, закон о создании которых был подписан ранее в этом году.

Законом введено требование о наличии высшего юридического образования для представителей сторон в суде при ведении гражданских и арбитражных дел, за исключением дел, подлежащих рассмотрению в мировых или районных судах. Вносятся также изменения, согласно которым повышается порог исковых требований по арбитражным делам, рассматриваемым в порядке упрощенного производства: до 400 тыс. руб. для ИП и до 800 тыс. руб. для юрлиц. Порог цены иска по гражданским и арбитражным делам приказного производства устанавливается в пределах 500 тыс. руб.

Также законом устанавливаются дополнительные идентификационные требования к ответчикам и требования к оформлению исполнительных листов. Из процессуальных кодексов исключено понятие «подведомственности»: применительно к разграничению полномочий судов общей юрисдикции и арбитражных судов установлено правило передачи дел по подсудности из одного суда в другой.

Расширен перечень дел, подлежащих рассмотрению в порядке административного судопроизводства. К ним отнесены дела о признании информации, размещенной в интернете, запрещенной к распространению; о признании информационных материалов экстремистскими. В отношении дел о лишении гражданина специального права сохраняется действующее регулирование – в порядке КоАП РФ.

Возможности суда апелляционной инстанции расширяются за счет возвращения дела в исключительных случаях в суд первой инстанции. Апелляция сможет возвратить дело, поступившее с апелляционной жалобой (представлением), если первой инстанцией не было рассмотрено заявление о восстановлении срока на подачу апелляционной жалобы (представления); замечание на протокол судебного заседания; заявление о вынесении дополнительного решения. Также дело будет возвращено, если судом первой инстанции не было изготовлено мотивировочное решение.

Напомним, изначальный текст проекта закона содержал большее число поправок, которые вызвали неоднозначную реакцию профессионального юридического сообщества, а также со стороны Правительства, Федеральной палаты адвокатов, Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Это были, в частности, предложения о введении института поверенного, о сокращении круга гражданских дел, по которым составляются мотивированные судебные решения, о закреплении обзоров судебной практики ВС РФ в качестве новых обстоятельств для пересмотра судебных решений, о развитии процедур судопроизводства, о наделении судьи правом ограничивать выступления сторон и лишать участников заседания слова и др.

В первом чтении документ был принят в июне, после чего шло активное обсуждение его положений в ходе заседаний рабочей группы по совершенствованию законодательства о судоустройстве и процессуального законодательства. Кроме того, ряд поправок, причем еще до рассмотрения проекта в первом чтении, предложил и сам Верховный Суд, прислушавшись к критике юридического сообщества. В Комитет Госдумы по государственному строительству и законодательству, как сообщил во время рассмотрения проекта во втором чтении его председатель Павел Крашенинников, поступило около 150 поправок к законопроекту, из которых было принято 115.

По итогам всех обсуждений из проекта Верховного Суда были исключены положения, вызвавшие наибольшую критику, а именно нормы об отказе от обязательного составления мотивировочной части судебного решения. Представляя документ ко второму чтению, Павел Крашенинников отметил, что данная новелла могла бы привести к ограничению права на доступ к правосудию.

Также из проекта были исключены положения об отказе от договорной подсудности по всем делам, кроме дел с участием иностранных лиц, о новом порядке извещения лиц, участвующих в деле, о введении в процесс нового участника – поверенного, обладающего ограниченными полномочиями.

Из документа исключено положение, согласно которому поводом для пересмотра дела по новым обстоятельства может стать изменение практики применения правовой нормы в постановлении Пленума или Президиума ВС РФ, принятом по результатам рассмотрения конкретного дела в порядке надзора, или в обзоре судебной практики ВС, если в соответствующем акте содержится указание на возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в силу данного обстоятельства. Необходимость таких изменений отпала в связи с позицией Конституционного Суда по данному вопросу.

Вместе с тем в документе сохранились такие спорные положения, как предоставление председательствующему судье права ограничивать участников судебного заседания в продолжительности выступлений и лишать их слова. Закреплено предложение Верховного Суда об унификации порядка решения вопроса об отводе судьи, рассматривающего дело единолично, в соответствии с порядком, предусмотренным ГПК РФ.

«АГ» попросила экспертов, детально комментировавших проект закона после его внесения, оценить его итоговый текст, подписанный Президентом.

Юрист юридической фирмы «Борениус» Артем Берлин напомнил, что первоначальная редакция предполагала упразднение обязательной мотивировки судебных актов в качестве общего правила. «Идея вызвала практически единогласный протест всего юридического сообщества. Я подробно уже разбирал возражения против этого проекта в комментарии для "АГ": отказ от мотивировки существенно снизил бы уровень процессуальных гарантий для участников споров, дестимулировал бы качественное разрешение споров, провоцировал "засиливание" судебных актов вышестоящими судами. Исключение этих положений из законопроекта можно только приветствовать».

Наш комментарий:

Александр Латыев, ИНТЕЛЛЕКТ-С, специально для «Новой адвокатской газеты»:

Уж если вводится профессиональное представительство, то стоило бы изменить и нормы процессуального права, в том числе сделать обязательной для суда правовую квалификацию отношений, даваемую сторонами.

Партнер, руководитель практики Группы правовых компаний ИНТЕЛЛЕКТ-С Александр Латыев также отметил, что из документа были исключены некоторые наиболее одиозные его положения, такие как расширение практики вынесения немотивированных решений или фактический запрет на договорную подсудность, однако некоторые из них сохранились.

«В первую очередь, в тексте осталось распространение на арбитражный процесс противоречащего самой идее правосудия порядка рассмотрения отводов судьям, имеющего место в судах общей юрисдикции, – самим судьей, которому заявлен отвод. Максима "никто не может быть судьей в собственном деле" оказывается принесенной в жертву неким мифическим страхам судейского корпуса перед отводами как способом затягивания дела. По опыту участия в судебных делах могу смело сказать, что затягивание дела с помощью отводов есть тактика совершенно неэффективная и потому не так уж и часто применяемая, чтобы для борьбы с ней пренебрегать основополагающими правилами процесса. Если же судья действительно заслуживает отвода, то давать ему в руки возможность продолжать процесс в такой ситуации – это как раз означает и плодить неправосудие, и затягивать процесс, поскольку все осуществляемое таким судьей разбирательство в первой инстанции будет бессмысленной тратой сил и времени как тяжущихся лиц, так и самой судебной системы, поскольку разбирательство дела в апелляционной инстанции придется тогда начинать заново», – уверен Александр Латыев.

Еще одним заметным и широко обсуждаемым изменением по сравнению с первым чтением стало установление требования о наличии у представителя юридического образования или ученой степени по праву. По словам Александра Латыева, вопреки широко распространенному мнению, это вовсе не первый шаг к так называемой «адвокатской монополии», а, наоборот, действие, направленное против нее: речь идет не о членстве в некоей корпорации, которая в случае неподобающего поведения своего члена могла бы и исключить его из своих рядов, а только лишь о наличии единожды полученного образования.

«Как бы юрист ни злоупотреблял процессуальными правами, как бы ни нарушал права своего доверителя, лишить его диплома невозможно. И в связи с этим введение профессионального представительства никоим образом не приближает к достижению тех целей, которые ставятся перед "адвокатской монополией", – отметил эксперт. – С другой стороны, уж если вводится профессиональное представительство, то стоило бы изменить и нормы процессуального права, в том числе сделать обязательной для суда правовую квалификацию отношений, даваемую сторонами, лишив суды воспринимаемого ими пока что как неотъемлемого права самостоятельно – и зачастую совершенно произвольно, а порой, что греха таить, и неправильно – определять нормы материального права, подлежащего применению в рассматриваемом деле».

По мнению эксперта, таким образом нагрузка на суды, с которой изначально и планировал бороться законопроект, тут же снизится: судья, устранившись от квалификации, должен будет только оценить, доказали ли стороны те факты, которые перечислены в гипотезе тех норм права, на которую они ссылаются; так же и ответчик не должен будет перебирать все варианты квалификации, которые истец сознательно или несознательно не называет, а должен будет только возражать против иска, не пытаясь угадать, что думает по этому поводу судья; неверная квалификация станет исключительно проблемой истца. «При таком варианте возросла бы и роль юридического образования, и вообще качество представительства. Однако же нет – в проекте мы не видим никакого движения в этом направлении, да и большое сомнение вызывает готовность главных инициаторов законопроекта – представителей судебной власти – отказаться от своей патерналистской и зачастую слишком произвольной власти самостоятельно квалифицировать отношения сторон», – заключил Александр Латыев.

Артем Берлин назвал закрепленные в законе положения о квалификации представителей компромиссом. «Первоначальная редакция предполагала введение требования высшего юридического образования для всех без исключения представителей в судах. При этом для совершения технических действий в процесс предполагалось допустить фигуру "поверенного", обладающего ограниченным набором полномочий. Ко второму чтению "поверенные" из законопроекта исчезли, а квалификационное требование к представителям сохранилось только для судов уровнем выше районного (в том числе всех арбитражных судов)», – отметил он.

«Если исходить из необходимости профессионализации процесса как таковой, выработанный компромисс представляется логичным. Однако закон по-прежнему не отвечает на вопрос целеполагания: чего именно хочет добиться законодатель, вводя соответствующее требование? Как я писал в прошлом году, вводя профессиональное представительство, закон при этом не предполагает ни профессионального процесса (ошибочное применение стороной права по-прежнему не является основанием для отказа в иске), ни дисциплинарной ответственности недобросовестных представителей (закон не предусматривает возможности судебного запрета на представительство). Кроме того, закон не предоставляет лицам без образовательного ценза даже самых технических полномочий, таких как ознакомление с материалами дела, подача и получение документов в суде. Практика применения судами КАС, который уже содержит аналогичное ограничение, неутешительна: например, суды часто просто отказывают в приеме административного иска, доставленного курьера (несмотря на подписание его адвокатом, имеющим необходимые полномочия!). В арбитражных судах эта проблема встанет особенно остро, ведь там образовательный ценз предполагается ввести в том числе в первой инстанции», – говорит Артем Берлин.

По мнению эксперта, довольно спорным новшеством, появившимся в тексте, является обязывание истца уже на стадии предъявления иска к физическому лицу указывать не только место его жительства, но и «один из идентификаторов», среди которых названы «страховой номер индивидуального лицевого счета, идентификационный номер налогоплательщика, серия и номер документа, удостоверяющего личность, основной государственный регистрационный номер индивидуального предпринимателя, серия и номер водительского удостоверения...».

«В наших условиях безумной (и совершенно бессмысленной) "защиты персональных данных" получить такие сведения истцу зачастую практически невозможно, особенно если речь идет о предъявлении внедоговорных исков. Что же, лишать таких несчастливых истцов судебной защиты? К сожалению, в отличие, например, от данных о месте работы ответчика, которые истец должен указывать только если они известны, в отношении таких идентификаторов никакой оговорки не сделано. Между тем, зачастую получить сведения не то что об идентификаторах – о месте жительства ответчика – истец может только лишь с помощью суда», – прокомментировал Александр Латыев.

Он предположил, что в целях решить эту – самостоятельно созданную – проблему среди идентификаторов названы также «серия и номер свидетельства о регистрации транспортного средства»: «Вероятно, это указано на тот случай, когда вред причинен в результате ДТП и о его возмещении предъявляется иск».

«Однако уж если у нас для идентификации гражданина будут использоваться реквизиты документа о его имуществе, то почему бы в таком случае не предусмотреть возможность использования и других способов идентификации гражданина через принадлежащее ему имущество – например, через указание на то, какая недвижимость находится у него в собственности (было бы вполне применимо, например, при разрешении земельных споров или при обращении в суд в связи с возмещением вреда, причиненного затопом), какие ему принадлежат ценные бумаги (подошло бы в корпоративных спорах) или какой банковский счет. Впрочем, это все равно были бы паллиативы, призванные смягчить изначально неудачную идею требовать от истца представления слишком большого числа идентифицирующих ответчика документов – у суда возможностей для их получения намного больше, только надо ими пользоваться», – считает Александр Латыев.

Артем Берлин обратил внимание на положения закона, касающиеся производства в окружных кассационных судах: «В связи с появлением в системе судов общей юрисдикции судов кассационной инстанции потребовалось внести в ГПК правила производства в этих судах. Законопроект в этой части преимущественно повторяет соответствующие положения АПК, в том числе: в части модели кассационного производства (сплошное рассмотрение всех поступающих жалоб – против ранее существовавшей в президиумах областных судов предварительной фильтрации); в части оснований к отмене судебных актов (конкретные критерии несоответствия выводов суда обстоятельствам дела и неправильного применения закона – против абстрактного критерия "существенные нарушения норм материального права или норм процессуального права, которые повлияли на исход дела"). Этот подход представляется вполне логичным, поскольку сам проект окружных судов в общей юрисдикции – отражение аналогичной структуры в арбитражной системе, где кассационные суды успешно функционируют на этих принципах уже много лет».

Другие изменения Александр Латыев назвал сугубо частными и «косметическими»: «Во всяком случае, замена во всех текстах процессуальных кодексов "места нахождения организации" на ее "адрес" точно не является сколько-нибудь существенным изменением. Оно подобно тому, как уже в первоначальной редакции из кодексов предлагается тщательно вымарать указание на "подведомственность", заменив ее "подсудностью". Единственным практическим следствием такого изменения является возможность передачи дел из одной системы судов в другую. Как представляется, для того чтобы это сделать, не было даже необходимости изменять используемые термины, небо не упало бы на землю, если бы передача осуществлялась не "по подсудности", а "по подведомственности"».

Комментарии экспертов Группы правовых компаний ИНТЕЛЛЕКТ-С >>

адвокатская монополия, коммерческие споры, корпоративные споры, налоговые споры, споры по интеллектуальной собственности, споры по недвижимости, трудовые споры

Похожие материалы

Юридические услуги, разрешение споров, патентные услуги, регистрация товарных знаков, помощь адвокатаюридическое сопровождение банкротства, услуги арбитражного управляющего, регистрационные услуги для бизнеса


Екатеринбург
+7 (343) 236-62-67

Москва
+7 (495) 668-07-31

Нижний Новгород
+7 (831) 429-01-27

Новосибирск
+7 (383) 202-21-91

Пермь
+7 (342) 270-01-68

Санкт-Петербург
+7 (812) 309-18-49

Челябинск
+7 (351) 202-13-40


Политика информационной безопасности