*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.
Ликвидация общества может быть оспорена
Верховный Суд напомнил, что решение о ликвидации общества в добровольном порядке может быть оспорено управляющим.
27.12.2019 | Новая адвокатская газета | Марина Нагорная
Суд указал, что, разрешая вопрос о наличии вреда от подобной сделки, необходимо проверить ведение хозяйственной деятельности общества, которая способна существенным образом повысить стоимость доли участника корпорации. Один из экспертов «АГ» отметил, что, когда в отношении участника открыто дело о банкротстве, а ликвидация общества проходит в отсутствие согласия финансового управляющего, такое поведение должно оцениваться с точки зрения добросовестности и целесообразности. Второй полагает, что выводы судов о том, что участник-банкрот не совершал действий, направленных именно на отчуждение своего имущества, являются результатом формального подхода к рассмотрению дела. Третий посчитал, что правовую позицию ВС можно распространить на любые корпоративные решения, принимаемые участником общества после введения в отношении него процедуры реструктуризации.
Верховный Суд опубликовал Определение №306-ЭС19-13175 (3), в котором напомнил нижестоящим судам о том, что законодатель установил запрет на совершение должником-гражданином без письменного предварительного согласия финансового управляющего сделок по распоряжению долями в уставном капитале независимо от их балансовой, рыночной или иного вида стоимости.
7 сентября 2017 года определением Арбитражного суда Республики Татарстан было возбуждено дело о банкротстве Роберта Мусина, являющегося учредителем и единственным участником общества «ТФБ «Стратегия». Вступившим в законную силу решением того же суда от 25 июля 2018 года должник был признан банкротом и введена процедура реализации имущества.
9 июля 2018 года, после введения процедуры реструктуризации задолженности Мусин принял решение о ликвидации в добровольном порядке общества «ТФБ «Стратегия», назначении ликвидатора и установлении порядка ликвидации.
Не согласившись с таким решением, финансовый управляющий обратился в Арбитражный суд Республики Татарстан с заявлением о признании недействительным решения Мусина. Суд, сославшись на ст. 10, 61, 62, 173.1 ГК РФ, ст. 61.1, 231.11 Закона о банкротстве, ст. 14, 30, 57 Закона об ООО посчитал обоснованным принятое должником решение и указал на отсутствие оснований для признания его недействительным.
Суд сослался на обязанность участника принять решение о ликвидации в целях недопущения усугубления финансового положения общества и нанесения имущественного вреда кредиторам юридического лица. Поскольку принятое решение не привело к отчуждению доли участника в уставном капитале общества как таковой, получение предварительного согласия финансового управляющего на совершение сделки не требовалось.
Отклоняя доводы финансового управляющего о злоупотреблении правом, суд отметил, что возможность добровольной ликвидации юридического лица прямо предусмотрена законом. Кроме того, активов, достаточных для погашения обязательств всех кредиторов, у общества не имелось, а доказательств, подтверждающих ликвидность доли единственного участника и, соответственно, причинение вреда его кредиторам, представлено не было. Апелляционный и кассационный суды оставили решение первой инстанции в силе. Финансовый управляющий обратился в Верховный Суд.
Изучив материалы дела, ВС сослался на п. 5 ст. 213.11 Закона о банкротстве и разъяснения об их применении, данные в п. 37 Постановления Пленума ВС от 13 ноября 2015 г. №45 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан» и отметил, что законодатель установил запрет на совершение должником-гражданином без письменного предварительного согласия финансового управляющего сделок по распоряжению долями в уставном капитале независимо от их балансовой, рыночной или иного вида стоимости.
ВС заметил, что подобного рода сделки, совершенные без необходимого в силу закона согласия финансового управляющего, на основании п. 1 ст. 173.1 ГК РФ могут быть признаны недействительными по требованию финансового управляющего, а также конкурсного кредитора или уполномоченного органа, обладающих необходимым для такого оспаривания размером требований, предусмотренным п. 2 ст. 61.9 Закона о банкротстве.
Высшая инстанция посчитала, что решение о ликвидации общества «ТФБ «Стратегия» в добровольном порядке, по сути, направлено на распоряжение долей должника в уставном капитале данного общества. Решение принято после введения в отношении должника процедуры реструктуризации, следовательно, подчеркнул ВС, на совершение рассматриваемой сделки требовалось обязательное письменное согласие финансового управляющего. «Ликвидность самой доли в обществе "ТФБ "Стратегия" и ее стоимость в рассматриваемом случае не имела правового значения», – указал Суд.
Кроме того, он напомнил, что при оспаривании сделки по основаниям, указанным в ст. 173.1 ГК, доказывание наступления неблагоприятных последствий у лица, оспаривающего сделку, не требуется (п. 71 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).
ВС указал, что суды оставили без внимания аргументы финансового управляющего о том, что добровольное прекращение деятельности юридического лица не должно преследовать своей целью причинение вреда другим лицам – кредиторам (ст. 1, 10 ГК РФ). Он отмечал, что введение процедуры конкурсного производства по упрощенной процедуре ликвидируемого должника позволяет прекратить действие ранее принятых обеспечительных мер, реализовать имущество дочернего общества и распределить полученные от продажи денежные средства без учета интересов конкурсной массы Роберта Мусина в целях причинения вреда его независимым кредиторам.
Высшая инстанция сослалась на п. 8 ст. 63 ГК и указала, что по итогам ликвидации участник корпорации получает ликвидационную квоту, стоимость которой, как правило, соответствует рыночной стоимости доли в обществе. «Вместе с тем зачастую стоимость доли формируется не только за счет формального превышения стоимости имущества общества над его обязательствами (активов над пассивами), но и исходя из того, что общество осуществляет хозяйственную деятельность. Наличие налаженного бизнеса, выстроенных связей с контрагентами, трудового коллектива, состоящего из профессиональных специалистов, деловой репутации, клиентской базы и иных нематериальных активов – способно существенным образом повысить стоимость доли участника корпорации, при этом после ликвидации данные стоимостеобразующие факторы безвозвратно утрачиваются, что понижает размер причитающейся участнику ликвидационной квоты. Соответственно, разрешая вопрос о наличии вреда от подобной сделки, суд должен проверить и указанные обстоятельства», – резюмировал ВС и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
В комментарии «АГ» арбитражный управляющий, член Ассоциации «Московская саморегулируемая организация профессиональных арбитражных управляющих» Алексей Леонов отметил, что решение о ликвидации в добровольном порядке общества не признается автоматически недействительным по формальным основаниям (ввиду отсутствия соответствующего согласия), но только в случае представления финансовым управляющим доказательств наличия вреда от подобной сделки для конкурсной массы.
«Изложенная ВС РФ правовая позиция направлена на предотвращение злоупотребления несостоятельным участником общества своими корпоративными правами в ущерб кредиторам. Фактически данную правовую позицию можно распространить на любые другие корпоративные решения, принимаемые участником общества после введения в отношении него процедуры реструктуризации». – посчитал Алексей Леонов.
Партнер АБ «Бартолиус» Наталья Васильева отметила, что выводы судов о том, что участник-банкрот не совершал действий, направленных именно на отчуждение своего имущества, являются результатом формального подхода к рассмотрению дела. По ее мнению, очевидно, что п. 5 ст. 213.11 Закона о банкротстве предусматривает необходимость получения предварительного письменного согласия финансового управляющего на изменение имущественного положения гражданина-банкрота как в форме приобретения или отчуждения имущества, так и в форме прекращения права собственности по иным основаниям, предусмотренным ст. 235 ГК РФ, например на отказ от права собственности.
«Справедливости ради надо отметить, что нижестоящие суды исследовали экономические мотивы принятия участником решения о ликвидации, хотя и ограничившись отчетом об оценке рыночной стоимости дебиторской задолженности дочерней компании, результатами инвентаризации ее имущества в сопоставлении с реестром требований кредиторов общества», – указала Наталья Васильева. Также она отметила, что дочернее общество было признано банкротом по процедуре банкротства ликвидируемого должника через несколько месяцев после принятия оспариваемого решения.
Наталья Васильева посчитала, что позиция ВС РФ, отменившего все судебные акты по обособленному спору с направлением его на новое рассмотрение, справедлива и основана на истинном смысле процедуры предварительного согласования сделок гражданина-должника, совершаемых им со своим имуществом. По ее мнению, ВС РФ в очередной раз показал значимость экономической составляющей той или иной сделки, которая оспаривается в процедуре банкротства в арбитражном суде. «ВС РФ указал, что 100% доля в уставном капитале дочернего общества является совокупностью активов, включая налаженный бизнес дочерней компании», – подчеркнула она.
Эксперт отметила, что финансовый управляющий Мусина обжаловал также решения о ликвидации иных юридических лиц, в том числе тех, где участником являлась супруга должника. Так, 23 декабря 2019 года ВС РФ вынес аналогичное определение об отмене судебных актов судов нижестоящих инстанций в отношении решения о ликвидации ООО «ТФБ «Стратегия», по исключенным из ЕГРЮЛ юрлицам. Наталья Васильева заметила, что судья, рассмотрев жалобу супруги должника, вынес определение об отказе в передаче дела в ВС, не усмотрев оснований к применению п. 5 ст. 213.11 Закона о банкротстве.
«Анализ судебной практики показал уникальность данного дела. Представляется, что позиция ВС РФ выражена однозначно и сведет к нулю судебные ошибки в аналогичных делах», – резюмировала Наталья Васильева.
Наш комментарий:
Марина Байкова, INTELLECT, специально для «Новой адвокатской газеты»:
Байкова Марина Ильинична
Ведущий юрист
Ведущий юрист INTELLECT Марина Байкова отметила, что доля в обществе – это, несомненно, актив должника. «Применительно к обстоятельствам данного дела я соглашусь с выводом Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ о том, что должник обязан был согласовать с финансовым управляющим возможность проведения процедуры ликвидации общества. Банкротство, по всей видимости, не контролируется должником, и должник изыскивает способы вывода своих активов», – указала она. При таких обстоятельствах, посчитала Марина Байкова, суды должны были внимательнее отнестись к доводу финансового управляющего о наличии в действиях должника признаков злоупотребления правом.
«Законом, конечно, предусмотрено право участника провести процедуру ликвидации общества. Однако когда в отношении участника открыто дело о банкротстве, а ликвидация общества проходит в отсутствие согласия финансового управляющего, такое поведение должно оцениваться с точки зрения добросовестности и целесообразности. Также должен быть рассмотрен вопрос о том, не направлены ли такие действия на вывод активов. В противном случае можно допустить ситуацию, в которой активы должника будут выведены через схему, о которой в этом деле и говорил финансовый управляющий», – отметила Марина Байкова. По ее мнению, данное дело подтверждает, что в любом обособленном споре в деле о банкротстве могут иметь место нюансы, которые в значительной степени повлияют на выводы суда.
Комментарии экспертов юридической фирмы INTELLECT >>
Похожие материалы
