print

*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.

О природе полномочий директора

Доктринальный спор с Олегом Зайцевым в блоге Романа Речкина на сайте Zakon.Ru.

Посмотрел очень интересную видеолекцию Олега Зайцева с отличным названием: «Зачем ГК РФ признал орган юридического лица его представителем».

Несмотря на бесспорную компетентность и авторитет спикера... не согласен!

Речь о нескольких тезисах О.Р. Зайцева, на которых собственно основана его позиция. О чем идет речь?

Во-первых, спикер прямо указывает, что решения собраний (включая и разновидность решений собраний – решение о назначении ЕИО юридического лица), по ГК РФ в действующей редакции, по его мнению, признаются сделками.

Во-вторых, Олег Зайцев ставит очень актуальный вопрос о том, как (на основании чего) возникают полномочия руководителя организации. Действительно, п. 1 ст. 53 ГК РФ отсылает к п. 1 ст. 182 ГК РФ, но эта норма содержит четыре разных основания возникновения у представителя полномочий действовать от имени представляемого (доверенность, указание закона, акт уполномоченного государственного или муниципального органа местного самоуправления, либо – полномочие может явствовать из обстановки).

Из этих четырех вариантов Олег Зайцев выбирает – доверенность, исходя из определения доверенности, приведенного в п. 1 ст. 185 ГК РФ («...письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу или другим лицам для представительства перед третьими лицами»). Очевидно, что решение о назначении директора организации оформляется письменно, представляет собой некое наделение полномочиями, и эти полномочия, естественно, даются директору для представительства перед третьими лицами. С учетом того, что решения собраний спикер считает сделками, вуаля, логично, что решение ОСУ (А) о назначении директора = доверенность.

Определение руководителя организации, как лица, «действующего от имени организации без доверенности», изящно обходится спикером со ссылкой на неприменимость такого подхода с 01 сентября 2014 года, в силу противоречия Федеральному закону № 99-ФЗ. Это «до реформы» директор «действовал без доверенности», а с 01 сентября 2014 года он – представитель, действующий на основании доверенности.

Указанные красивые и внешне логичные тезисы в совокупности порождают две проблемы, которые обозначает сам спикер:

  • если решение о назначении руководителя организации – это сделка, причем не просто сделка, но – доверенность, значит, руководитель организации выдает (последующие) доверенности от имени организации – автоматически в порядке передоверия. Это значит – нужен нотариус.

К счастью, этот вопрос решается абз. 2 п. 3 ст. 187 ГК РФ, который прямо указывает, что «правило о нотариальном удостоверении доверенности, выдаваемой в порядке передоверия, не применяется к доверенностям, выдаваемым в порядке передоверия юридическими лицами».

Но возникает вторая проблема, которая так легко (и на мой взгляд - вообще) не разрешается.

  • если решение о назначении директора – это (первоначальная) доверенность, а собственно выданная директором от имени организации доверенность – это производная доверенность (в порядке передоверия), то смена директора должна квалифицироваться как отмена (первоначальной) доверенности. А такая отмена – прекращает и выданную директором от имени организации (производную) доверенность, в силу прямого указания подп. 2 п. 1 ст. 188 ГК РФ.

Убедительного решения для этой ситуации О.Р. Зайцев не озвучивает, более того, фактически предлагает участникам оборота «принять и простить» - согласиться с тем, что смена руководителя организации влечет автоматическое прекращение всех доверенностей, выданных бывшим директором от имени организации.

Не могу согласиться ни с тем, что решение собрания (включая решение ОСУ (А) о назначении ЕИО) признается сделкой, ни с тем, что такое решение должно быть квалифицировано как доверенность.

Во-первых, сделки и решения собраний прямо названы законом отдельными, самостоятельными основаниями возникновения гражданских прав и обязанностей, просто потому, что гражданские права и обязанности возникают «из договоров и иных сделок...» (подп. 1 п. 1 ст. 8 ГК РФ), а также «из решений собраний в случаях, предусмотренных законом» (подп. 1.1. п. 1 ст. 8 ГК РФ). Очевидно, что если бы законодатель счел решения собраний разновидностью сделок, решения собраний были бы включены в подп. 1 п. 1 ст. 8 ГК РФ и перечислены в нем через запятую. Но этого законодатель не сделал.

Во-вторых, гражданский закон проводит четкое различие между сделками и решениями собраний: по тому, как возникают правовые последствия для участников соответствующих отношений.
У лица, не подписавшего договор (не заключившего сделку), не может возникнуть каких-либо обязательств из такой сделки (ст. 308 ГК РФ). В то время как «Решение собрания, с которым закон связывает гражданско-правовые последствия, порождает правовые последствия, на которые решение собрания направлено, для всех лиц, имевших право участвовать в данном собрании, а также для иных лиц, если это установлено законом или вытекает из существа отношений» (п. 2 ст. 181.1 ГК РФ).

То есть, в отличие от сделки, решение собрания порождает правовые последствия (включая обязательства) у всех членов соответствующего сообщества, даже если они не голосовали на собрании либо голосовали против.

Указанные два аргумента, на мой взгляд, безусловно опровергают тезис О.Р. Зайцева о том, что решения собраний признаются сделками.

Кроме этих доводов, замечу, что если бы решения собраний признавались сделками, и их недействительность, очевидно, определялась бы по правилам о недействительности сделок (статья 166 ГК РФ и далее). Может быть, с какими-то особенностями, но в основе – должны были применяться нормы главы 9 ГК РФ. Законодатель же идет иным путем, вводя абсолютно самостоятельные (и существенно отличающиеся по содержанию, кстати) нормы о недействительности решений собраний (ст.ст. 181.3-181.5 ГК РФ). И это разумно с учетом того, что решения собраний – не сделки, а отдельное основание возникновения гражданских прав и обязанностей.

Теперь что касается того, как (на основании чего) возникают полномочия руководителя организации. Поставленный Олегом Зайцевым вопрос – предельно актуален, поскольку норму о том, что директор организации признается представителем организации, гражданский оборот с 01 сентября 2014 года получил, а какое-либо доктринальное, научное осмысление природы его полномочий – юридическая наука выработать не успела.

Итак, п. 1 ст. 53 ГК РФ отсылает нас к п. 1 ст. 182 ГК РФ и спикер предлагает из четырех указанных там вариантов основания возникновения у представителя полномочий выбрать – именно доверенность.
При всем безусловном уважении к компетентности Олега Зайцева, не могу согласиться с тем, что решение ОСУ (А) о назначении руководителя организации может быть квалифицированно как доверенность.
Во-первых, такое решение не может быть доверенностью хотя бы потому, что решение ОСУ (А) по своей правовой природе – не сделка. Доверенность же, и это мне представляется очевидным и бесспорным, это односторонняя сделка.

Во-вторых, назначая руководителя организации, участники (акционеры) этой организации явно не считают такое назначение выдачей доверенности. Понятно, что доверенностью может быть и документ, на котором не написано «доверенность». Об этом прямо говорит и п. 4 ст. 185 ГК РФ. Но, совершая какую-либо сделку, волеизъявление лица, очевидно, должно быть направлено именно на совершение этой определенной сделки. То есть, чтобы выдать доверенность, лицо должно намереваться выдать именно доверенность, а не сделать заявление о зачете, например.

В позиции Олега Зайцева меня смущает ее предельная формальность и игнорирование волеизъявления самих участников этих отношений. Поскольку решение о назначении руководителя формально подпадает под установленные законом признаки доверенности, это – доверенность. А хотели ли участники (акционеры) организации, назначая руководителя организации, выдать ему доверенность, или не хотели – закон не волнует, все равно это доверенность. Разумность такого подхода вызывает у меня сомнения.

И, наконец, в-третьих, доверенность в любом случае должна содержать некий объем полномочий («уполномочие»), который у представителя всегда является определенным и конечным. Даже если доверенность носит общий характер и предоставляет представителю широкий круг полномочий, эти полномочия должны быть указаны в доверенности, хотя бы в общем виде. Полномочия же директора организации – не могут быть сформулированы в конечном виде, он осуществляет от имени организации «все и любые» действия, какие бы не потребовались. Поэтому полномочия руководителя организации даже не надо как-то конкретизировать, он просто вправе от имени организации «делать все».

Теперь необходимо вернуться к абсолютно правильному вопросу, поставленному О.Р. Зайцевым: на основании чего же возникают полномочия руководителя, как представителя организации, какова правовая природа этих полномочий?

Поскольку п. 1 ст. 53 ГК РФ отсылает нас к п. 1 ст. 182 ГК РФ, нам придется выбирать из четырех указанных вариантов основания возникновения у представителя полномочий. По указанным выше основаниям мы исключили доверенность, что же тогда?

На мой взгляд, полномочия руководителя организации, как представителя, - явствуют из обстановки.

Мы понимаем, что само юридическое лицо, являясь фикцией, объективируется в обороте исключительно через своих представителей. Также мы понимаем, что по умолчанию любые действия от имени организации вправе совершать – руководитель организации. Поэтому, если какое-либо лицо в реальной ситуации указывает на себя, как на руководителя организации, исходя из самой ситуации, обстановки мы считаем его уполномоченным действовать от имени организации.

Причем на практике в большинстве случаев мы вступаем, например, в переговоры с руководителем организации-контрагента потому, что конкретное лицо представилось директором и (как требует бизнес-этика) дало нам визитную карточку с соответствующей информацией. Понятно, что до заключения сделки мы проверим информацию о директоре по ЕГРЮЛ, запросим подтверждение полномочий (сакраментальный протокол ОСУ (А) о назначении руководителя) и т.п., но это – последующее формальное подтверждение полномочий, первоначально мы исходим из того, что полномочия руководителя организации явствуют из обстановки, из самой ситуации, когда лицо называет себя, действует и ведет себя – как руководитель организации.

Примерно в том же направлении, как я понимаю, идет иностранный правопорядок. Например, Сергей Будылин в своей очень интересной заметке об английском опыте разрешения споров о превышении директором полномочий прямо указывает на выработку английской судебной практикой понятий «подразумеваемых» (implied) и «предполагаемых» (apparent/ostensible) полномочий директора.

И то, и другое, очевидно, возможно только в случае, если мы исходим из того, что полномочия руководителя организации – явствуют из обстановки. В ином случае, если мы исходим из того, что полномочия директора основаны на конкретной доверенности, никаких «подразумеваемых» или «предполагаемых» полномочий у директора быть не может. Есть «доверенность» (решение о назначении в качестве директора) – есть полномочия, нет этой «доверенности» - нет полномочий.

В любом случае, коллеги, интересно ваше мнение по этому вопросу: на основании чего же возникают полномочия руководителя, как представителя организации, какова правовая природа этих полномочий?

Считаю дискуссию открытой...

Источник: Zakon.RU

корпоративное право, корпоративные споры

Похожие материалы

Юридические услуги, разрешение споров, патентные услуги, регистрация товарных знаков, помощь адвокатаюридическое сопровождение банкротства, услуги арбитражного управляющего, регистрационные услуги для бизнеса


Екатеринбург
+7 (343) 236-62-67

Москва
+7 (495) 668-07-31

Нижний Новгород
+7 (831) 429-01-27

Новосибирск
+7 (383) 202-21-91

Пермь
+7 (342) 270-01-68

Санкт-Петербург
+7 (812) 309-18-49

Челябинск
+7 (351) 202-13-40


Политика информационной безопасности